Убийство в магических тонах
Шрифт:
Марк что-то бубнил про мораль и невыносимую любовь, как вдруг заметил в воде рядом с берегом блестящую, словно отлитую из свинца, голову огромной рыбы.
– Это любовь, да? – сказала она. – Только любовь может довести человека до сумасшествия.
– Может я и вправду сошел с ума, раз со мной говорит огромная рыбина? – пробормотал он.
– Ах, Марк, ну когда ты ко мне привыкнешь, ведь это уже наша третья встреча! – с обидой воскликнула рыбина и шлепнула огромным хвостом по поверхности воды.
– Вторая, – возразил он своему видению.
– Вторая в этом месяце, но ведь была та самая первая наша встреча, два года назад.
– Н-не было тогда
– Как это не было? – возмутилась рыба.
Она подплыла ближе и улеглась на мелководье, она то наполовину торчала из воды, то когда откатывались волны, открывалась вся целиком. Странно было, что она каким-то образом дышала воздухом – ведь она рыба. Впрочем, что в её случае было не странно? Даже ее поза – хотя рыба была большой, но сидела на песке довольно изящно, чуть в полоборота, да еще и кокетливо взволновывала широкий хвост.
И все-таки Марк, не удержавшись, отошел на пару шагов назад.
– Какая неблагодарность! – воскликнула она, – по твоему лицу видно, что ты держишь меня за чудовище.
«А собственно кто ты, как не чудовище», – подумал он.
– А ведь я тебе жизнь спасла! Тогда, когда ты утонул. Совсем утонул, по-настоящему. А я поцеловала тебе и спасла. С тех пор я следила за тобой и все думала и думала о тебе. – Она закончила свой рассказ вздохом, тяжелым и грустным.
И вдруг в сознании Марка откуда-то выплыло воспоминание. Он вспомнил поцелуй холодных, жестких, как жесть, губ, и в то же время, как они опалили, словно огнем, обожгли губы, гортань и, наконец, легкие, которые вдруг получили странное свойство дышать под водой. Он вспомнил эти два круглых рыбьих глаза, глядевших с трепетом и смущением. А потом эти плавники стали поднимать его наверх, и раздался шепот большой рыбины, такой успокаивающий, убаюкивающий, как нежные накаты волн на берег.
– Так, я и вправду могу дышать под водой? – воскликнул Марк. – А ты, значит, вовсе и не видение? Не мое помешательство?
– Как видишь, я самая обыкновенная рыба.
– Ну, допустим, не очень-то и обыкновенная.
– А что есть обычность? Вот ты, например, всем кажешься самым заурядным официантом…
– Спасибо, – буркнул он.
– Но на самом деле ты необычен, и знаешь чем? Тем, что у тебя есть такая преданная влюбленная особа, как я. Ох, – она захихикала, – хорошо, что я рыба и не краснею, как-то у меня это вырвалось нескромно. А вот что с тобой происходит? Может, у тебя беда какая, и ты не знаешь, что делать?
– Кажется люди идут, – кивнул он в темноту берега, откуда и вправду доносились еле различимые голоса, – тебе стоит вернуться в море.
– Ерунда, – отмахнулась плавником размером с дельфиний ласт она. – Так чем же ты опечален? Если, и правда, любовью, то…
– Не беспокойся, – прервал он её. – И уже поздно. Мне пора.
Марк развернулся, желая сбежать от этой чешуйчатой подальше, но тут услышал:
– Ну конечно, будь на моем месте простая девушка, ты бы так грубо не поступил. Оставляешь меня одну, в темноте. Сам сказал, что люди какие-то ходят по берегу.
– Так плыви домой. – Он стоял в полоборота, все еще намереваясь уйти.
– А я хочу побыть с тобой, – вздохнула она. – Мне грустно и тебе грустно, поговорили бы.
– Извини, – бросил он и пустился скорым шагом от неё.
Ему было неловко, что он ушел так резко. «Может, она и права, – подумал он, – с девушками я так в жизни не поступал. Но ведь она не девушка, она рыба! Почему я должен говорить с рыбой?»
До рассвета оставался час-полтора, и Марк только и успел принять душ и позавтракать перед встречей с Элен. Он спустился к берегу, но близко к воде подходить не стал, боясь, что опять вынырнет эта навязчивая влюбленная ставрида – которая, к сожалению, оказалась вовсе не видением. Он прислонился к стене заброшенного сарайчика и принялся ждать Элен. Свет и цвет неба менялся, оно окрашивалось чудными красками рассвета, а потом и нового дня, но Элен все не было. Марк с беспокойством глядел на часы, потом даже вышел к дороге, предположив, что она могла прийти к кафе, а не на берег. Но её видно не было.
Кафе уже открылось, пора было приступать к работе, но Марк все ждал Элен, выискивал её глазами, вглядываясь в уходящую кривизну дороги. Он крутил головой, переходил с места на место. Ее не было. И он отправился на работу.
Но и там весь день он ждал. Думал, вот-вот появится Элен и кинется к нему, с испугом рассказывая, что муж следил за ней и она никак не могла прийти. А вдруг и правда что-то подобное произошло? Вдруг муж узнал о её намерении, и теперь…
Марк застыл от этой мысли прямо возле столика. Он видел, но не слышал, что ему говорит клиент. Ужас от мысли, что Элен, может, сейчас уже мертва, взволновал его на столько, что его кинуло в жар, потом в холод, и он, пробормотав извинение, кинулся от столика к выходу… Потом остановился, понимая, что бежать некуда: он не знал, где живет Элен. Спустя пару минут он убедил себя, что пока рано впадать в паранойю. Может, она придет завтра и с ней ничего не случилось, просто какие-нибудь дела ей помешали прийти. Марк вернулся к столику. Пожилая пара глядела на него с удивлением.
– Извините, – сказал он, – я просто понял, что предыдущие посетители оставили слишком большую сдачу и хотел вернуть.
– Может, это специально? – улыбнулась дама. – Благодарность за хорошую работу?
– Да, наверное.
После его вранья этим посетителям пришлось тоже оставить немалые чаевые. Но Марк это отметил лишь мельком, он все продолжал коситься на дверь в ожидании Элен.
День закончился. Марк, усталый, разбитый ожиданием и сонмом ужасных мыслей, мучивших его весь день, отправился к себе и, не раздеваясь, рухнул на кровать. Только закрыл глаза и тут же провалился в вязкий полусон. Наверное, сказывалось и то, что он не спал прошлую ночь.
Марк гнался за Элен, но она все ускользала в лабиринте темных комнат, и когда наконец он схватил её за руку и притянул к себе, вдруг её прекрасное лицо превратилось в заостренную рыбью морду. Рыба засмеялась.
– Мусик-Маркусик, – сказала ставрида ласково, – все не такое, как тебе кажется. Протри глаза, не будь дураком.
– Неправда, неправда, – пробормотал Марк и оттолкнул её от себя.
Рыба опять засмеялась. И от ее смеха ему стало неловко и даже стыдно: что, может он и вправду дурак? Ничего вокруг не замечает и не понимает. Не зря же все над ним вечно смеются.
Но тут он заметил мужскую неясную фигуру и понял, что это муж Элен – потому что тот был в черном коротком пальто и от него веяло злом, а еще он хотел спрятаться от Марка. Клеверс все отворачивал от него лицо, и Марк кинулся к нему и толкнул со всей силы в спину. Тот полетел вперед, и вдруг стены комнаты исчезли, и Клеверс улетел куда-то за край обрыва. Марк подошел к самому краю и посмотрел вниз. Распростертое мертвое тело лежало на валунах, кровь расползалась от него и тут же смывалась накатывающими волнами.