Убийство в Тамбовском экспрессе
Шрифт:
На этом мы остановились. Вместе с лифтом. Двери с шуршанием открылись, высветив в темноте лестничной площадки прямоугольник. Возникло непреодолимое желание укатить на первый этаж, вызвать от консьержки электрика, с ним и вернуться на свой этаж. Я даже потянулась рукой к кнопке, но тут металлическая дверь общего коридора открылась, явив нам новый источник света и ангела спасения в лице и фигуре Анастас Ивановича. За ней сразу не различили тщедушного Степана Ивановича, которому она обеспечивала поддержку своим присутствием на пути к мусоропроводу.
Забыв про свою миссию охранника собственного мужа, Анастас Иванович удивленно ахнула и прижала руки к груди. Отпущенная на свободу дверь постаралась вернуться в исходное
Лично у меня не вызывало сомнений, что мужик дожидался нас с Наташкой, причем не с добрыми намерениями. С ними удобнее наносить визиты при полном освещении и открыто, а не прячась за мусоропровод. Следовало немедленно бежать и спасаться в квартирах, но мы поступили с точностью до «наоборот». Охваченные яростью, бросили Степана Ивановича на половине пути к восстановлению в полный рост — а куда ему торопиться! — он покорно растянулся на полу. Сами же необдуманно кинулись к мужику, вписавшемуся в угол между окном и дверью, ведущей на лестничную клетку. В ту минуту не думалось, что он может быть вооружен. Не решаясь покинуть свой светоносный пост, Анастас Иванович трубила общий сбор по подъезду, с пола что-то верещал Степан Иванович. Это придавало уверенности — все-таки мы с Наташкой не одни.
Мужик, схватившийся руками за голову, скрытую капюшоном, был силен. Наш наскок заставил его забыть про травму. Молниеносное движение одной правой руки, и мы с Наташкой отлетели назад, прихватив с собой восставшего с пола соседа. Врезавшись в стопор — Анастас Ивановича, раскатились в разные стороны и шлепнулись, уже не мешая друг другу, кто как сумел, но, благодарение судьбе, без потерь и крупных приобретений. Пара синяков — умеренная плата за безрассудство. Пока собирались воедино, не было времени отследить бегство мужика, но оставалась надежда, что он не успел удрать из подъезда.
Наташка вытащила мобильник, подхалимски напомнила аппарату, что специально долбанулась о стенку левым, а не правым боком, где он спокойно отлеживался в кармане, но вызвать милицию не успела — сверху и снизу подлетела соседская подмога. Женская часть осталась с нами, а отважные мужчины рассыпались по лестничным пролетам в поисках вора. Или насильника. Кому как нравилось обзывать злоумышленника. Под шумок Степан Иванович выкинул в мусоропровод поднятый с пола пакет.
Как назло, лифт был занят, а когда он освободился и нашим глазам предстала испуганная консьержка с судорожно зажатыми в руке ключами от своей каморки, стало ясно, — «семафор» залетному гастролеру открыт. Он уже сверкает пятками зимних сапог в пределах уличной недосягаемости, что, собственно, и подтвердили возвращающиеся к нам добровольцы-преследователи. Воодушевленные силой коллективизма и собственным бесстрашием, они делились несбывшимися планами коренной ликвидации у преступника склонности к воровству и насилию. Одни собирались его придушить, затем оторвать ему голову и кое-что еще, другие — укоротить руки, размазав по стенке либо выкинув с семнадцатого этажа, хотя прятался он на нашем тринадцатом. Последнее обстоятельство не замедлила напомнить Наташка. Какой смысл тащить урода на семнадцатый этаж, если он прекрасно может долететь вниз и с тринадцатого. Гул голосов стих, и все сразу вспомнили о консьержке.
Пожилая полная женщина принялась рьяно отстаивать факт добросовестного выполнения своих сторожевых обязанностей. Всех жильцов знает наперечет и посторонних в подъезд не пускает. А вот то обстоятельство, что у многих домофоны неисправны, ее не касается. Практически каждый день то к одним, то к другим заявляются курьеры с доставкой заказанных по Интернету товаров. Не со всеми заказчиками удается связаться по домофонам. Но и в таких случаях она требует от курьеров предъявления накладных. Здорового мужика в куртке с капюшоном видела. Причем не один раз и не одного по счету. В подъезде таких пруд пруди. Многие, кроме пожилых пенсионеров, обходятся без шапок. Некоторые и капюшоном не прикрываются.
— Антонина Андреевна, а кто-нибудь из курьеров недавно заходил в подъезд? — пробился наконец разумный голос молодого паренька с пятнадцатого этажа. Надо же, когда только успел так вымахать? Все время был маленьким школьником и вдруг…
— Из курьеров? — отвлеклась консьержка. — Не было. Работник милиции проходил. По документам.
— В коричневой куртке с капюшоном? — Паренек, кажется, его Алешей зовут, не отставал.
— Совершенно верно, куртка была темной. С капюшоном. А сам он весь снегом запорошенный. И торопился очень.
— А при вас он назад возвращался?
— Назад? Точно не могу сказать. Я отходила чайник налить. Кто-то, наверное, выходил. Но мне главное кто входит, а не кто выходит.
Не оборачиваясь, Антонина Андреевна нажала кнопку лифта и, сославшись на то, что и так задержалась, уехала вниз.
Несколько минут мы обсуждали милицию, которая за последнее время оборзела. То тут то там вскрываются факты милицейского беспредела. Хорошо осведомленные соседи уверяли, что беспредел был всегда, только о нем умалчивалось. Согласились и с этим, поскольку в доказательство приводились жуткие факты, почерпнутые из прессы или телевизионных откровений. Затем встал вопрос об обоснованности коммунальных платежей. Он в любую тему вписывается. Консьержек не касались, оплата их труда идет не из нашего кармана. Народ постепенно расходился, а в душе оставалось теплое чувство признательности за помощь и поддержку. Ведь казалось, хоть живем впритык друг к другу, но одновременно в полной изоляции.
Проводив последних добровольцев, мы с Анастас Ивановичем и ее заскучавшим супругом коллективно закрыли входную дверь, не забыв порадоваться своей предусмотрительности. Пару месяцев назад заменили ее металлической, которую так просто с налета не возьмешь.
— Кстати, Анастасия Ивановна, а что такого было в вашем бронебойном мусоре? В момент выбило мужика из его бандитского плана нападения! — поинтересовалась Наташка, замешкавшись с ключами у своей квартиры.
— Банка с желтой краской, — услужливо подсказал Степан Иванович. — Трехкилограммовая. Случайно на балконе забыли, она и перемерзла. А еще… — Он немного помедлил и виновато посмотрел на жену. — Настюша, железная гирька вся проржавела, я уже говорил тебе, ее никак нельзя использовать в качестве груза на квашеную капусту…
— Фига себе! — Наташка нечаянно выронила ключи. — Крепкая, однако, у бандита голова. Хотя неизвестно — а вдруг он ею где-нибудь на улице и притормозил. Головокружение от неуспеха.
— С нашей стороны это была самооборона! — убежденно заявила Анастас Иванович. — Чтобы мы с вами делали, три слабые несчастные женщины, если бы не правильные действия моего мужа?! И я хочу обратить особое внимание на недавний налет к вам якобы милиции. Склонна предположить, что это была воровская разведка! Сейчас так много «оборотней». Пойдем, Степушка, — она обиженно повернулась к нам задом, — я выну из морозилки курочку.