Убийство в "Восточном экспрессе"
Шрифт:
– И тут моя дочь и говорит: «Мы не можем применять, – говорит она, – в этой стране наши американские методы. Люди здесь от природы ленивые. Они просто не могут спешить». И тем не менее наш колледж достиг замечательных успехов. Там такие прекрасные учителя! Да, образование – великая вещь. Мы должны внедрять наши западные идеалы и добиться, чтобы Восток признал их. Моя дочь говорит…
Поезд нырнул в туннель. И заунывный голос стал неслышен.
Дальше за маленьким столиком сидел в полном одиночестве полковник Арбэтнот. Он не сводил глаз с затылка Мэри Дебенхэм.
«Возможно, – подумал Пуаро, – на этом настояла Мэри Дебенхэм. Гувернантке приходится соблюдать осторожность. Ей нельзя пренебрегать приличиями. Девушке, которая должна зарабатывать себе на жизнь, приходится быть благоразумной».
Он перевел взгляд на столики по другую сторону вагона. В дальнем конце, у самой стены, сидела немолодая женщина, одетая в черное, с крупным невыразительным лицом. «Немка или шведка, – подумал он. – По всей вероятности, та самая немка-горничная».
За следующим столиком мужчина и женщина оживленно разговаривали, наклонясь друг к другу. Несмотря на свободный твидовый костюм английского покроя, мужчина был явно не англичанин. И хотя Пуаро видел его только сзади, но форма и посадка головы выдавали его континентальное происхождение. Рослый мужчина, хорошо сложенный. Внезапно он повернул голову, и Пуаро увидел его профиль. Очень красивый мужчина лет тридцати, с большими русыми усами.
Женщина, сидевшая напротив, была совсем юной – лет двадцати, не больше. Одета она была в облегающий черный костюм, белую английскую блузку, сдвинутая набок элегантная черная шляпка лишь чудом держалась на ее голове. Она была красива экзотической, непривычной красотой – матово-бледная кожа, огромные карие глаза, иссиня-черные волосы. Она курила сигарету в длиннющем мундштуке. Ногти на выхоленных руках были кроdавокрасного цвета. Всего одно кольцо – большой изумруд, оправленный в платину, сверкал на ее пальце. Ее поведение свидетельствовало о кокетливом характере.
– Elle est jolie et chic, – пробормотал Пуаро. – Муж и жена, я угадал?
Мсье Бук кивнул.
– Кажется, они из венгерского посольства, – сказан он. – Красивая пара.
Кроме Пуаро, только Маккуин и его хозяин мистер Рэтчетт еще не кончили обедать. Последний сидел напротив Пуаро, и тот еще раз пригляделся к этому неприятному лицу, отметил обманчивое добродушие черт и злое выражение крошечных глазок. Мсье Бук, очевидно, заметил, как переменилось лицо его друга.
– Это вы на хищника смотрите? – спросил он.
Пуаро кивнул.
Тут Пуаро принесли кофе, и мсье Бук встал. Он приступил к обеду несколько раньше и поэтому давно с ним расправился.
– Я иду к себе, – сказал он. – Приходите сразу после обеда поболтать.
– С удовольствием.
Пуаро не спеша выпил кофе и заказал ликер. Официант обходил столики – получал деньги по счету и складывал в коробочку. По вагону-ресторану разносился жалобный голос пожилой американки:
– Дочь мне говорит: «Приобрети книжку талонов на питание – и не будешь знать никаких забот». Как бы не так – никаких забот! А им, выходит, десять процентов чаевых надо давать, да за минеральную воду платить – и вода еще какая-то подозрительная. Ни эвианской минеральной, ни виши у них нет – как это понимать?
– Они должны… э-э… как это по-английски… должны давать местная вода, – объяснила дама с овечьим лицом.
– Да, а я все равно этого не пойму, – американка с отвращением посмотрела на лежащую перед ней кучку мелочи. – Вы посмотрите, чего он мне надавал! Это динары или нет? Какой-то у них сомнительный вид. Моя дочь говорит…
Мисс Дебенхэм отодвинула стул и, кивнув соседкам по столу, удалилась. Полковник Арбэтнот поднялся и вышел вслед за ней. За ним, собрав презренные динары, двинулась американка, а за ней дама с овечьим лицом. Венгры ушли еще раньше, и теперь в ресторане остались только Пуаро, Рэтчетт и Маккуин. Рэтчетт сказал что-то своему секретарю, после чего тот поднялся и пошел к выходу.
Рэтчетт тоже встал, но вместо того, чтобы последовать за Маккуином, неожиданно опустился на стул напротив Пуаро.
– У вас не найдется спичек? – спросил он. Голос у него был тихий и немного гнусавый. – Моя фамилия Рэтчетт.
Пуаро слегка поклонился, полез в карман, вытащил коробок и вручил его собеседнику. Рэтчетт взял коробок, но прикуривать не стал.
– Если не ошибаюсь, – сказал он, – я имею честь говорить с мистером Эркюлем Пуаро. Не так ли?
Пуаро снова поклонился:
– Совершенно верно, мсье.
Сыщик чувствовал, как сверлят его злобные глазки собеседника, – тот, казалось, оценивает его, прежде чем снова заговорить.
– У меня на родине, – сказал он наконец, – мы привыкли брать быка за рога. Мсье Пуаро, я хочу предложить вам одну работу.
Пуаро приподнял брови:
– Я весьма сузил круг своих клиентов, мсье. Теперь я берусь лишь за исключительные случаи.
– Я вполне вас понимаю. Но речь идет о больших деньгах, мсье Пуаро, – и повторил тихо и вкрадчиво: – Об очень больших деньгах.
Пуаро помолчал минуту-две, потом сказал:
– Какого рода работу вы хотите, чтобы я выполнил для вас, мистер… э… Рэтчетт?
– Мсье Пуаро, я богатый человек, даже очень богатый. А у людей в моем положении бывают враги. У меня есть враг.
– Только один?
– Что вы хотите этим сказать? – взвился Рэтчетт.
– Мсье, мой опыт подсказывает, что, когда у человека, как вы сами сказали, могут быть враги, одним врагом дело не ограничивается.
Ответ Пуаро как будто успокоил Рэтчетта.
– Я понимаю, что вы имели в виду, – сказал он, – Враг или враги – не это суть важно. Важно оградить меня от них и обеспечить мою безопасность.
– Безопасность?
– Моя жизнь в опасности, мсье Пуаро. Должен вам сказать, что я умею за себя постоять, – и он вытянул из кармана пиджака небольшой пистолет. – Я не дурак, и меня не захватишь врасплох, – продолжал он угрюмо. – Однако, мне думается, в таком случае имеет смысл подстраховаться. Я считаю, что вы именно тот человек, который мне нужен. И денег я не пожалею. Учтите, больших денег.