Убийство в закрытой комнате. Сборник рассказов
Шрифт:
— Лариса Арамовна! Вы тоже думаете, что я могла? — задохнулась от возмущения сиделка.
— Но ведь и меня обвиняли, — ответила пианистка. — Лучше, если все мы будем в равных условиях. Вы могли добавить яд, как и я, как и наша королева несравненная, как и ее рыцарь тоже.
— Я?! — взвизгнул Артемон.
Хотя Марина и была возмущена, но приняла доводы Ларисы, а то, что к компании подозреваемых причислили Артемона, доставило ей нескрываемое удовольствие.
— А почему бы и нет? — Сиделка
— Отравить бокал моей обожаемой Фиалки? Да я живу только ради нее!
— А кто вас разберет? Любили-любили, а потом взяли — и убили! — безжалостно припечатала Марина и начала наслаждаться зрелищем брызжущего слюной Артемона.
Виолетта, возможно, сомневалась в Марине, но инсинуации в адрес верного поклонника отвергла безапелляционно:
— Глупости! Артемон меня захотел убить? Разве только если бы я сама ему это приказала. И после моей смерти он последовал бы за мной, так ведь, Ар-темоша?
— Благодарю, моя дорогая! Вы одна знаете меня. Вы все понимаете! — Он припал к ручке дамы. Та не смогла устоять перед соблазном разыграть маленький спектакль.
— Не забывай, Мариночка, что я пила шампанское из этого бокала до Никиты, и все было в порядке. А потом бокал стоял на крышке рояля. Так когда там появился яд?
— Не стоит возвращаться ко мне, — отрезала Лариса, — я, кажется, уже все объяснила.
Виолетта наклонила голову и похлопала глазами — как делала всю сознательную жизнь, и этот нехитрый прием всегда срабатывал. Голос ее источал обманчивую сладость:
— Тогда это ты, Мариночка.
— Но почему я?
— А потому, что больше некому, — еще больше распахнула глаза певица, — вынуждена согласиться, что Лариса не смогла бы спокойно смотреть, как Никита пьет мою отраву, а Артемон — ах, это просто смешно.
— Дорогая, вы великолепны! Как все ясно из ваших слов! Эта девчонка решила избавиться от вас и получить ваши драгоценности. И выбрала такой подходящий момент! Но ошиблась в расчетах. Потому и убрала быстренько бокал, чтобы его трудно было найти. Ничего, найдут.
Артемон радостно потирал руки, Виолетта и не думала искать прорехи в его теории. Марина затравленно оглянулась на Ларису, ища поддержки хотя бы у нее, но та молчала.
— Я держала бокал не больше минуты. И если бы что-то добавляла туда, это бы заметили!
Марина защищалась, сначала голос ее звучал жалобно, но постепенно набирал силу, которую она черпала в, казалось бы, безвыходной ситуации:
— Виолетта Антоновна, я же только отнесла шампанское вам, и все! Да и то у меня его забрал Леонид Николаевич — когда мы столкнулись.
— Так в этот момент ты и добавила отраву, вот как! — Артемон развел руками, демонстрируя,
— Немыслимо! Я помню химию, в отличие от вас. Как, по-вашему, я добавила синильную кислоту, а?
Виолетта, Лариса и Артемон переглянулись. Дамы одновременно пожали плечами, а Артемон бросился в бой:
— В шприце… Или в пузырьке, или в какой-нибудь баночке для таблеток!
— Что вы говорите? В жидком виде синильная кислота опасна для верхних дыхательных путей.
Марина победно улыбнулась, не сомневаясь, что ее гонители получили существенный удар.
— И что же? — спросила Виолетта, явно не понимая.
— Да, что из этого следует? — поддержала певицу Лариса.
— А то, что отравитель сильно рискует сам. Надо задержать дыхание, добавляя кислоту, иначе он может задохнуться еще раньше, чем его жертва.
Артемон и не думал сдаваться:
— Ты медсестра, ты сама себя и выдала, что знала об этом. Столкнулась со мной, потихоньку вылила яд и задержала дыхание.
Виолетта поддержала его:
— Да, Мариночка, ты отвернулась и посмотрела на меня, я точно помню. Еще удивилась — что это ты гримасничаешь?
В отчаянии Марина прибегла к последнему доводу:
— А Леонид Николаевич! Он же мог в этот момент вдохнуть кислоту! Если бы я хотела отравить вас, Виолетта Антоновна, то выбрала какой-нибудь более безопасный для окружающих способ… Я бы вас… Я бы вам… Просто лекарства перепутала бы.
Виолетта содрогнулась.
— Больше не возьму из твоих рук даже стакана воды! Змея!
Лариса подошла ближе к своим невольным компаньонам. С самого начала она держалась на некотором отдалении от них, но сейчас готова была делиться сомнениями и страхами.
— Она права, Виолетта. Вряд ли медсестры тяготеют к убийству своих пациентов на глазах у публики… Они не артисты, им не нужен свет рампы.
Виолетта усмехнулась, но не зло, а с горечью:
— Но кто же еще? Сейчас снова скажешь, что я? Марина вон Артемона обвинила, но понятно, она на него обижена за всякие его дурацкие шуточки на Новый год.
Марина охотно переключилась на другую тему — ведь ее обвиняли не в преступлении, а всего лишь в предвзятости.
— Я не обижена! Но очень неприятно, когда взрослый человек в лицо прыскает краской! Пусть и смываемой, но это как-то…
Лариса нахмурилась:
— Да я помню. По-моему, это совершенно не смешно. Марина, а чем он прыскал тебе в лицо?
— Да какой-то игрушкой детской… Я не помню. Какая разница?
Вдруг Лариса совершила странный поступок: она села рядом с Виолеттой и схватила ее за руки. От неожиданности и удивления певица опешила и не отшатнулась от той, кого многие годы считала врагом.