Ублюдки
Шрифт:
Однако в прошлый раз Ревекке Аароновне показалось, что Рита слишком уж самоотверженно ухаживает за ее бывшим супругом.
Наташа Рудерман была подлинно счастлива. За последнее время она сильно прибавила в весе, округлилась. К ней снова вернулось ее обычное жизнерадостное состояние, с той только разницей, что она теперь пребывала в нем постоянно. Все стало ей приятно, все в этом мире доставляло неслыханное удовольствие.
Бессмысленный тюлений рев усатой женщины, еженощно будивший всю палату, заставлял ее восторженно хлопать в ладоши. Появление мужчин или женщин в белых одеждах немедленно вызывало ликующую улыбку на миловидном румяном Наташином лице. Душераздирающие стоны соседки справа, зачастую закрученной в тугие, мокрые, сжимающие тело простыни, веселили ее так, что она серебристо закатывалась в долгом приступе неудержимого смеха.
Наташа не помнила, что с ней было раньше. Ей казалось, что она совсем недавно появилась на свет в этой чудесной большой комнате, созданной так, чтобы ей жилось удобно и радостно.
Она не особенно вдумывалась, кто именно приходит к ней и зачем, важно было, что ей всегда дарили чудесные вкуснейшие вещи, такие как, например, изумительные конфеты «Белочка», которые какая-то славная и даже как будто знакомая тетя принесла ей сегодня.
Пора было идти. Наташа аккуратно завязала тесемки на своем розовом фланелевом халатике и, улыбаясь, вышла в коридор.
Коридор был замечательный, длинный, светлый, со множеством окон, на которых виднелись красиво покрашенные белой краской решетки. В окна при желании можно смотреть на улицу, и некоторые даже так и делали.
Но это было развлечение для глупыхили совсем маленьких.
Наташу окна вовсе не интересовали, чего там такого особого можно увидеть, подумаешь. Зато там, куда она направлялась, всегда обнаруживалось что-то новое, хорошее.
Наташа дошла почти до конца коридора и свернула в комнату, оказавшуюся столовой. И тут же, не успев войти, радостно запрыгала, заливчато расхохотавшись.
Ура! Ура! Ура!
Она знала, чувствовала, что сегодня ее ждет какой-то необыкновенный сюрприз. Так и есть, на обед подавали чудную рыбу простипому с ее любимым картофельным пюре и дивный яблочный компот.
Элла Георгиевна Семакова задумчиво вышла из дверей больницы.
Уже начало смеркаться, моросил противный холодный дождик. Элла открыла зонт и зашагала к воротам.
Из головы не выходила Наташа, с идиотской счастливой улыбкой умявшая полкило «Белочки» прямо у нее на глазах.
Больше она ее навещать не будет, хватит. Надежды, что Наташа начнет что-то соображать, почти нет.
А жаль, так хотелось бы поговорить с ней о многом, расспросить поподробнее, рассказать кое-что.
Эллу съедало острое чувство несправедливости. Разве правильно, что эта корова даже не знает, что лишилась сына, или понятия не имеет, что у нее отец чуть не отправился на тот свет!..
Не говоря уж об исчезнувшем с концами муже!
А ей хоть бы хны!
Главное, жрет себе все подряд и улыбается! Довольна небось, что ни о чем думать не надо!..
Элла Семакова всю жизнь, все годы их тесной дружбы остро завидовала Наташе, ее цветущему виду, вечному дурацкому оптимизму, раздражающего всякого нормального человека. Хотя, с другой стороны, что же не радоваться, когда сначала тебя папенька на руках носит, а потом муженек.
Забот-то никаких, знай себе наслаждайся…
Как же было приятно, когда Наташа внезапно поделилась с ней своими страхами. Стало быть, есть в жизни какое-то равновесие, не все коту масленица. Но виду Элла, конечно, не подала, наоборот, всячески посочувствовала подруге.
Когда она посоветовала Наташе обратиться в Академию оккультных наук, Игорь был еще жив, и Элла, конечно, не предполагала в тот момент, что он так ужасно, глупо погибнет.
Но, отправляя подругу к Анжеле, она тем не менее догадывалась,надеялась, что Наташка по дурости своей что-то напортачит. Так оно и вышло, судя по всему. Иначе, с чего б это ей мозгами тронуться.
Обидно, правда, что уже никогда не узнаешь, кактам было дело, что именнопроизошло…
Ну а то, что сама опростоволосится, этого Элла Семакова, конечно, предположить не могла. На это она никак не рассчитывала. Думала просто пугануть супруга как следует, чтобы неповадно было.
Нехорошо получилось, перебор.
Но, с другой стороны, может, все и к лучшему. Разбитую чашку все равно бесследно не склеить.
По большому счету не такой уж он был подарок, ее Игорь…
До чего же, однако, все странно и бестолково вышло.
Элла вспомнила, как ее первый неудачный муж Веня Сулейкин в период ухаживания читал ей стихи какого-то древнего японского поэта, Басе, кажется.
Он их называл хокку.
Одну такую хоккуона даже запомнила:
В плаче цикады Распознать невозможно, Когда ей пора умирать.Действительно, поди знай, непредсказуемо это, распознать невозможно.
Но мы еще поживем.
Элла приободрилась.
Черт с ней, с Наташкой, она уже в собственном раю пребывает, там и останется. Пора подумать о себе. В конце концов, ей всего-то пошел пятый десяток, она еще толком и не жила.
В принципе, все уже обдумано. Дом на Рублевке в самое ближайшее время будет продан, уже есть покупатель, и ей тогда с избытком должно хватить на все, что она распланировала, еще и останется круглая сумма.
Планы у Эллы были большие. Первым делом она сделает себе пластику, ей рекомендовали одного классного хирурга в Швейцарии. Надо скинуть лет десять-пятнадцать. Помимо лица заодно и попку подтянет, не помешает.
С детьми это время побудет Шура, та, что работала у Колышкиных. Ревекка Аароновна говорит, что ей вполне можно доверять.