Убрать слепого

Воронин Андрей Николаевич

Коридор оказался не совсем темным – Сердюк на бегу успел включить освещение, чтобы не переломать ноги, и теперь под потолком через большие, неравные промежутки красновато тлели вполнакала маломощные, густо заросшие грязью лампочки.

Под ногами хлюпало и чавкало, а временами им приходилось с ходу форсировать глубокие лужи, скопившиеся во впадинах неровного кирпичного пола. Коридор то и дело поворачивал в разные стороны, по бокам мелькали заложенные кирпичом другого оттенка боковые ответвления, а позади гулко отдавалось эхо тяжелых шагов – преследователи и не думали отказываться от погони. Под самым потолком с большими промежутками чернели забранные

частой металлической решеткой отдушины, из которых капля за каплей сочилась ржавая вода, оставляя на кирпичных стенах неопрятные черно-рыжие потеки. Судя по спертому воздуху в коридоре вентиляционные отдушины давно перестали функционировать.

– Сюда, – позвал Батя, и следом за ним Глеб стал подниматься по длинной осклизлой лестнице со стертыми ступенями.

Лестница упиралась в приоткрытую железную дверь. Теперь, при свете, Сиверов разглядел, что дверные петли тщательно и обильно смазаны солидолом.

– Вот мы и дома, – останавливаясь, сказал майор.

Он приставил ствол автомата к укрепленному на стене силовому кабелю и нажал на курок. Сверкнула голубая искра, и свет в коридоре погас.

– Давай, давай, не стой, – поторопил майор Глеба, проталкивая его в дверь и тщательно запирая ее за собой. Они оказались в новом коридоре, где царила кромешная тьма. Сердюк зачем-то принялся шарить руками по стене.

– Что ты ищешь? – спросил Глеб.

– Тут где-то должен быть вентиль, – ответил Батя. – Большой такой, ржавый. Ищи.

Глеб, для которого, благодаря странной особенности его зрения, полный мрак был сереньким полусветом, уверенно взял майора за руку и положил его ладонь на вентиль, который тот искал на полметра правее того места, где он находился. Вентиль выступал из толстой ржавой трубы, уходившей в стену. Майор напрягся, пытаясь повернуть вентиль, но тот приржавел намертво.

– Помоги, – сквозь сжатые зубы процедил майор, – иначе нам каюк.

Вдвоем они отвернули вентиль до упора. За железной дверью раздался глухой рев.

– Что это? – спросил Глеб.

– Полное затопление через три минуты, – удовлетворенно сказал Сердюк. – Хорошо строили при Иосифе Виссарионовиче!

Слепой представил, как в кромешной темноте обесточенного коридора из отдушин, которые он по незнанию принял за вентиляционные, с ревом хлещет ледяная вода, и как в этой черной невидимой воде барахтаются отягощенные оружием и бронежилетами люди. "Коридор тянется не меньше, чем на километр, – прикинул он. – Пробежать километр за три минуты – плевое дело.., днем, по сухой ровной дороге, но никак не в темноте, по пояс в холодной воде, в коридоре, состоящем, кажется, из одних углов и поворотов… Вперед, конечно, ближе, но здесь стальная дверь.., и три минуты.., нет, ничего у них не выйдет.

Кто-то, возможно, успеет добраться до двери, там наверняка останется воздушный пузырь, который сможет вместить двоих-троих, но дальше им не пройти, а дверь никто не откроет – судя по всему, в эти катакомбы люди забредают нечасто…"

Стоя в темноте перед запертой железной дверью и слушая рев воды, который становился слабее по мере того, как наполнялся коридор, Слепой невесело улыбался: мир, ополчившийся против Глеба Сиверова, опять нес потери.

Он подумал, не прикончить ли Батю прямо здесь – это было бы вполне логичным завершением истории, тем более, что только Глеб знал, как ему этого хотелось. Сделать это было проще простого – все равно что придушить слепого котенка, ведь Сердюк сейчас и вправду был слеп, но майор знал имена, нужные Глебу, и явно был не прочь оказать

содействие, он тоже в одиночку сражался со всем миром, пусть по другим причинам, но бесстрашно и зло, и в этом они были союзниками.

– Пошли, – сказал Слепой.

– Погоди, – отозвался Батя, шаря по карманам. – Вот черт, я где-то зажигалку обронил. Не видно же ни хрена, как мы пойдем?

– Пошли, – спокойно повторил Слепой, – я поведу.

* * *

Генерал Потапчук слегка раздвинул планки жалюзи и посмотрел вниз, на голые ветви деревьев, росших на Ваганьковском кладбище. Зачем он туда смотрит и что надеется увидеть, генерал не знал – это было бесцельное действие, совершенное только для того, чтобы не стоять столбом, хрустя суставами пальцев. В последнее время у него завелась такая дурная привычка, особенно сильно проявлявшаяся тогда, когда Федор Филиппович нервничал. Сейчас был именно такой момент.

Генерал отпустил жалюзи, спрятал руки в карманы пальто и обернулся к своему собеседнику.

– Дальше, – подавив вздох, сказал он.

Человек, сидевший в одном из двух старых, продавленных кресел, сомнительно украшавших собой скудно обставленный интерьер оперативной квартиры генерала Потапчука, выглядел подавленным и смятым. Этот рано поседевший широкоплечий красавец, пользовавшийся большим и вполне заслуженным успехом у женщин всех возрастов, сейчас явно чувствовал себя не в своей тарелке. «Японцы говорят: одной ногой в канаве», – вспомнил генерал где-то вычитанное выражение.

– Дальше, дальше, – поторопил он.

Человек в кресле вздохнул.

– Операция по ликвидации Конструктора прошла неудачно, группа засветилась.., устроили шум, стрельбу в людном месте, взорвали детскую площадку…

– Детскую площадку?

– Похоже, взрывное устройство сработало раньше времени. Один из членов группы во время взрыва погиб.

– Личность установили? – спросил генерал.

– Погибший, видимо, держал бомбу в руках, – слегка замявшись, ответил собеседник генерала. – Взрыв был очень мощный, так что… В общем обнаружен ботинок мужской черный, размер сорок третий, подошва испачкана гов.., простите, товарищ генерал, калом.

– Гм, – сказал генерал. – По этому, конечно, личность не установишь. Дальше.

– В составе опергруппы был человек генерала Володина. Володин отправил по месту базирования отряда взвод спецназа под командованием своего Одинцова – он единолично принял решение о ликвидации оставшихся в живых «стрелков».

– Ну, и как? – устало поинтересовался генерал.

– Данных о том, что произошло в бункере, нет, – ответил информатор. – Бункер затоплен.

– А спецназ? – спросил Потапчук.

Информатор только пожал плечами.

– Однако, – сказал генерал. – А Одинцов?

Впрочем, о чем я… Туда ему и дорога.

Он помолчал и прошелся по комнате, не замечая, что опять хрустит пальцами. Информатор протяжно вздохнул.

– Товарищ генерал… – просительно протянул он.

Потапчук повернулся на каблуках и некоторое время рассматривал его, словно раздумывая, что с ним делать: приспособить к какому-нибудь делу или просто выбросить на помойку. Человек, понуро сидевший перед ним в продавленном кресле, был сотрудником его отдела, работавшим на руководство «Святого Георгия», пойманным с поличным и перевербованным лично генералом Потапчуком. Это он протолкнул в отряд Слепого, после чего отряд просуществовал чуть больше месяца. Володину и его соратникам, пожалуй, нетрудно будет сложить два и два, и информатор генерала это хорошо понимал.