Участь Эшеров
Шрифт:
Он чувствовал, как Нора из ребенка, жившего под защитой родного крова, постепенно превращалась в робкую, но очень богатую женщину. Целые месяцы проходили без единой заметки, иногда встречалась одна фраза о торжественном обеде или еще каком-нибудь событии. Было ясно, что Нора смертельно скучала в Эшерленде, и Эрик, заполучив ее, довольно быстро охладел.
Рикс умылся в ванной холодной водой и провел пальцем по глубоким морщинам вокруг глаз. Не стали ли они за день менее глубокими, лицо — менее бледным, а глаза — менее красными? Он чувствовал
В дверь спальни постучали, и Рикс открыл.
— Вставайте. — Вошла Кэсс с подносом: яичница с ветчиной, овсянка и кофе.
— Доброе утро. Извини, что проспал завтрак.
— Я кое-что вам оставила. Вы поздно легли этой ночью?
Она опустила поднос на стол, рядом с дневником Норы Эшер.
— Довольно поздно.
Если Кэсс и заметила дневник, то не подала виду.
— Мать хотела вас разбудить. Ей пришлось завтракать одной, но я убедила ее дать вам выспаться.
— Спасибо. Еда выглядит великолепно. А где был Бун этим утром?
— Не думаю, что он появился до рассвета. — Прежде чем Рикс успел дотянуться до тетради, Кэсс обернулась, чтобы налить ему кофе. — Любовь к покеру сильно вредит его банковскому счету. Что это? — Она кивнула в сторону дневника.
— Так… читаю кое-что.
— Выглядит очень старым. — Ее взгляд заскользил по странице, и она прекратила разливать кофе. — Где вы это взяли, Рикс? — спросила Кэсс, и по тону Рикс понял: она знает, что это такое.
Несколько секунд он не отвечал, но Кэсс смотрела прямо на него, и он понял, что не сможет ей солгать.
— Эдвин дал мне ключ от библиотеки.
— О, тогда… вам известно о книгах, которые принесли из Лоджии.
— Совершенно верно. И мне также известно о том, что Уилер Дунстан пишет историю дома Эшеров. Кэсс, почему ты не рассказала мне об этом?
Кэсс отставила кофейник в сторону, избегая смотреть на Рикса.
— Не знаю, — сказала она с тихим вздохом. — Я полагала… я просто не думала, что это важно.
— Неважно? — недоверчиво переспросил он. — Какой-то чужак шесть лет работает над историей моей семьи, а ты не думаешь, что это важно? Кэсс! Когда Бун рассказал мне, я чуть не подпрыгнул до потолка! Если кто и должен написать такую книгу, то это я, а не чужак.
— Дунстан никогда ее не закончит, — спокойно сказала Кэсс и подняла глаза.
— Но это, кажется, так встревожило отца, что он послал к нему адвоката.
— Ваш отец ценит свое уединение. Он хочет защитить имя Эшеров. Можно ли ставить это ему в вину?
Рикс помедлил с ответом. Лицо Кэсс выражало такую твердую уверенность, что он почувствовал, как склоняется к ее точке зрения.
— Нет, — сказал он. — Полагаю, что нет.
— В настоящий момент, — продолжала она, — любая публикация принесет вред семье. Рано или поздно репортеры пронюхают о смерти вашего отца. Они, не дай бог, заполонят весь Эшерленд. Но я надеюсь, что это будет после того, как поместье и дело перейдут в другие руки.
Рикс фыркнул, взял чашку и отхлебнул кофе.
— Кому папа отдает предпочтение? — спросил он, стараясь казаться безучастным. — Буну или Кэт?
— Не знаю. Эдвин думает, что мистер Эшер сделал выбор в пользу вашей сестры. У нее лучше образование.
Рикс отрицательно покачал головой.
— Не думаю, что она этого хочет. Кэт слишком увлечена своим нынешним занятием. — Следующий вопрос вырвался у него сам собой: — Она не употребляет наркотики?
— Насколько я знаю, нет. — Кэсс пожала плечами. — Кэт совсем не пьет, не считая случайного стакана вина. Она все еще слишком много курит, но это обычные сигареты, без всяких там штучек. После того, что случилось в Токио… — Она прервалась на полуслове.
Кэт схватили несколько лет назад при въезде в Японию — она должна была участвовать в показе мод — с двенадцатью граммами кокаина и унцией марихуаны в косметичке. Японская полиция крепко насела на нее, и шумиха продолжалась около месяца. Рикс, занятый в то время работой над романом о ведьмах под названием «Ковен», читал репортажи в газетах. На одной из фотографий Кэт, унылая и непричесанная, шла между отцом и Буном к лимузину, стоявшему перед полицейским участком. Уолен грозил тростью фоторепортерам, а Бун кривил рот.
— Так вы читаете это ради развлечения, — Кэсс махнула в сторону дневника, — или для работы?
— Если я скажу, что действительно твердо намерен написать эту книгу, ты пойдешь к Эдвину или к папе?
Кэсс нахмурилась, и две морщинки между глазами углубились.
— Я поклялась вашему отцу соблюдать лояльность, — сказала она. — То же сделал и Эдвин. Согласно присяге, я обязана сообщить, если почувствую: происходит что-то, о чем он должен знать.
Внезапно Рикса поразила ужасная мысль: «Кэсс даже не придется ничего рассказывать Уолену. Если у него настолько острый слух, чтобы различать голоса в гостиной, то он, конечно, подслушивает! Но поймет ли Уолен, о чем мы говорим, или нет?»
— Он нас слышит? — спросил Рикс нервным шепотом. — Ты хочешь, чтобы он узнал все прямо сейчас?
— Нет. Час назад я приносила миссис Рейнольдс завтрак, и он спал. Медсестра дала ему транквилизаторы, так как он провел беспокойную ночь.
Кэсс никогда не лгала ему, и Рикс видел сейчас по ее лицу, что она говорит правду. Но все равно встревожился.
— Ты скажешь ему? — спросил он, не повышая голоса. Не дав ответить, Рикс схватил ее за руку. — Пожалуйста, не говори, Кэсс. Я умоляю тебя. Дай мне шанс. С тех пор… как умерла Сандра, дела у меня идут не слишком хорошо. Я больше не могу заставить свои идеи работать. Все выходит невнятным и запутанным. Сандра помогала мне выговориться и идти вперед. Без нее… у меня все из рук валится. Я должен начать работу над новой книгой, Кэсс. Если я этого не сделаю, папа окажется прав: я всего лишь жалкий писака, которому однажды улыбнулась удача.