Участковый. Назад в СССР
Шрифт:
Здесь ему тоже приходилось бывать множество раз, так что одного взгляда хватило, чтобы понять, за последние четыре года тут ничего не изменилось. Однако сейчас Ивана Петровича интересовали не минимальные изменения, а единственное окно небольшой кухни, находящееся на третьем этаже.
Особо не надеясь, увидеть того, кого не раз видел раньше, Горюнов взглянул на закрытое окно и обнаружил за стеклом белёсое лицо старика. Выходит, что его прежний свидетель до сих пор жив.
А ведь Антону Львовичу Воронцову уже далеко за семьдесят. Бывший военный медик. Инвалид. Ветеран афганской войны. А раз
Поприветствовав старика взмахом руки, Иван Петрович заметил ответный кивок и повернулся к эксперту, который ходил за ним по пятам.
— А местные опера поквартирный обход уже сделали? — поинтересовался он тихо, не собираясь отвлекать внимание своего преемника, продолжавшего беседовать с полицейскими.
— Да, сразу, как только прибыли на место, они пробежались по подъездам. Только как-то ребятки подозрительно быстро управились. Говорят, никто ничего не видел.
— Ясно — буркнул Горюнов и выругался про себя.
Короче, раздолбаи. Наверняка весь обход квартир занял минут пятнадцать, не больше. Спросили только у тех, кто открыл дверь, и на этом успокоились. Кстати, знакомого ему местного участкового, среди полицейских, Горюнов не обнаружил.
Развернувшись на месте, Иван Петрович подошёл к нужному подъезду и по памяти нажал три цифры на древнем домофоне. Магнитный замок послушно щёлкнул. После этого подполковник проник внутрь и стремительно поднялся на третий этаж. Затем постучал в деревянную дверь, ибо знал: звонок в квартире ветерана, скорее всего, не работает.
— Иван, входи. Там открыто.
Услышав приглашение, Горюнов распахнул скрипучую створку и войдя, прикрыл её за собой. Затем прошёл по длиннющему коридору, попав внутрь крохотной кухоньки.
— Антон Львович, здравствуй. Ну как ты тут поживаешь? — спросил подполковник, у свидетеля двух прошлых убийств.
Седой старик сидел на инвалидной коляске и с укором смотрел на него.
— Как видишь, пока жив.
После этого Горюнову стало неудобно. Четыре года назад он заезжал в переулок самый последний раз, после того как нанятая им охранная фирма, в очередной раз, устанавливала камеру наружного наблюдения, на соседнюю общагу. Но тогда он к старику зайти не решился. Побоялся не найти его в живых. А Львович, оказывается, жив и выглядит почти так же, как в те времена, когда они первый раз встретились.
— Антон Львович, скажи, неужели ты в третий раз всё видел? — спросил Горюнов, уже предполагая каков будет ответ. После этого он подошёл к закрытому окну и посмотрел на отлично просматриваемую арку.
— Ну ты же знаешь Иван. Мне по ночам не особо спится. Так что да. Я всё видел в подробностях, уже в третий раз подряд.
— Значит, всё повторилось. Антон Львович, может, заметил какие-нибудь различия?
— Когда девушка вошла со стороны переулка, на часах было без пяти минут три часа ночи. Она остановилась в арке, будто кого-то поджидая. Её нагнал мужчина в светлом плаще и шляпе. Они обнялись и поцеловались. А затем в его левой руке сверкнул клинок. Он ударил жертву не менее десяти раз в правый бок. Она хотела закричать, но он зажал её рот ладонь и держал до тех пор, пока жертва не прекратила биться в агонии. А едва она затихла, убийца опустил на асфальт тело и сразу ушёл.
— Значит, третий раз одно и то же.
— Да. Первый, в две тысячи первом. Второй в пятнадцатом и вот сегодня опять «двадцать пять». Иван, мне иногда кажется, что я проклят и обязан всё это видеть до самой смерти — печально проговорил старик.
— Первое появление нашего серийника состоялось в восемьдесят первом — напомнил Горюнов о эпизоде насильственной смерти собственной матери. В момент второго своего появления, маньяк после принесения жертвы, вынужденно убил старшину Харченко. Всего было пять эпизодов, на одном и том же месте, за сорок три года. Возникает вопрос: не долговат ли стаж у нашего серийника. Да ему сейчас, даже по самым скромным подсчётам, больше шестидесяти.
— Вполне возможно, он мой ровесник – предположил старик.
Горюнов кивнул.
— Антон Львович, а почему ты сразу мне не позвонил? Или номерок потерял?
— Да, я бы позвонил, но месяц назад какой-то пьяница телефонный провод в подъезде с корнем вырвал. Иван, ты не думай, после убийства я стучал соседям по площадки в двери. Но одна семья недавно переехала жить в центр. А у Кузьмича суточное дежурство в охране, на проходной комбинат.
— А местные опера? Почему ты им не рассказал об увиденном?
— Так, они меня и не спрашивали. Слышал, как один вниз по лестнице бежал. Наверное, на кнопку звонка жал, но ты же знаешь, он у меня уже лет десять, как не работает. А пока я до двери добирался и открывал, его и след простыл. А ещё я махал милиционерам в окно, но они будто специально меня не замечали.
— Раздолбаи! — вырвалось гневное у подполковника.
— Вот, вот. Меня старика, уже давно никто не замечает. Будто и нет уже древнего ветерана на свете. Родня заезжает, но редко. Внучатые племяннички всё ждут, когда я представлюсь и освобожу жилплощадь. Даже ты, Иван, в последний раз заходил шесть лет назад, когда первый раз на бывшую казарму камеру наблюдения вешал.
Старик пристыдил Горюнова, и было за что. Одно время он навещал главного свидетеля каждый год. Подолгу вёл беседы. Но после того как три раза пытался установить камеру и все три раза её уничтожали местные вандалы, заходить перестал. Теперь чувствовал себя виноватым.
— Извини, Антон Львович, дел было много — попытался оправдаться Горюнов.
— Иван, всё понимаю, у тебя служба тяжкая. Ты меня прости за старческое брюзжание.
— Антон Львович, а это точно был наш душегубец? — спросил Горюнов, съезжая с неудобной темы.
— Да. Все движения выверены и повторяются, в точности как в первый и второй раз. К тому же он левша. Да и те части лица, что я рассмотрел, их не спутаешь. Массивный подбородок. Большие глаза. Это точно он.
— Так он у нас что, совсем не стареет?
— Иван, убийца точно стареет, но, видимо, от природы неимоверно крепок, и это внешне незаметно. Я много думал об этом и недавно понял, он наверняка бывший профессиональный спортсмен — предположил инвалид и подкатил коляску поближе к окну. — Я думаю, даже несмотря на преклонный возраст, это убийство у него далеко не последнее. Одно непонятно: зачем он выдерживает такие большие интервалы и убивает именно здесь?