Учебник для детектива
Шрифт:
Добравшись до кварталов, окружавших старый порт, Анвин замедлил ход, чтобы сориентироваться в лабиринте извилистых улочек. Деловая суматоха здесь не прекращалась, несмотря на дождь: сделки заключались под навесами и тентами и прямо через прилавки продуктовых магазинов. Он чувствовал, что за ним следят, и не один человек, а несколько. Неужели в его внешности просматривались некие вторичные признаки сотрудника Агентства? Невидимая стигмата, безошибочно различаемая здешним народом?
Он жал и жал на педали, но не так сильно, как утром, сжимая ручку зонтика. Ливень перешел в редкий моросящий
Толпы вокруг поредели. Из труб к облакам поднимались узловатые клубы дыма. Над улицей, провиснув и истекая водой, болтались бельевые веревки. Несколько окон светились желтоватым на фоне непроглядного мрака, окутавшего город. Анвин прибавил ходу. Врезавшееся в память описание этого района, сделанное Сайвартом, служило ему путеводителем. Наконец он добрался до кладбища на Всесвятском холме — неухоженного участка земли площадью шесть акров, заросшего высокой травой, сорняками и старыми деревьями, опутанными диким виноградом, между которыми вились, огибая развалившиеся склепы, неизвестно куда уводящие тропинки.
Пивная «Вздремни часок» располагалась в подвале приземистой постройки из крошащегося серого камня, используемой в качестве покойницкой. У Анвина в глубине души теплилась надежда, что на самом деле этого заведения вообще не существует, однако выщербленные ступени, ведущие с тротуара в непритязательного вида погребок, выглядели достаточно реальными. Он примкнул велосипед цепью к ограде кладбища, прямо под навесом крыши.
Уже находясь на верхней ступеньке, он услышал стук билльярдных шаров и звон стаканов. У него еще была возможность вернуться домой, если бы он захотел. Проспать до конца этого дня, дождаться следующего в надежде, что к тому времени все уже как-то наладится. Но тут оконце, расположенное вровень с тротуаром, со скрипом открылось и из него выглянул некий субъект. Сморщив нос, он, видимо, пытался уяснить, чем от Анвина пахнет. Его покрасневшие и широко раскрытые карие глаза смотрели с явной подозрительностью.
— Входите или выходите? — спросил субъект.
Отступать было поздно. Анвин спустился по ступенькам, на ходу складывая зонтик. Под последней ступенькой проходила узкая дренажная канавка, по которой медленно стекала дождевая вода, и в образованной ею небольшой луже плавали сигаретные окурки. Анвин толкнул дверь острием зонтика, перешагнул через лужу и вошел в распивочную.
Столы освещались свечами, а вот бар, располагавшийся в той стороне, что ближе к кладбищу, имел преимущество: в стене за ним, у самого потолка, имелась пара подслеповатых окошек, сквозь которые внутрь просачивался тусклый свет, играя на бутылках со спиртным изумрудными отблесками. Ими были заставлены все полки высокого узкого буфета с распахнутой дверцей.
Да это вовсе и не буфет, вдруг содрогнулся от своей догадки Анвин. Это же гроб!
Возле входа сидели двое мужчин, положив шляпы на стол между собой, и беседовали, низко склонившись друг к другу над коптящей свечой. У противоположной стены, под электрической лампой с зеленым стеклянным абажуром, стоял бильярд. Двое очень высоких мужчин, одетых в одинаковые черные костюмы, разыгрывали на нем партию. Играли они не торопясь, чрезвычайно тщательно примеряясь, прежде чем нанести удар по шару.
Сайварта здесь не было. Анвин присел у стойки бара и поставил портфель перед собой. Мужчина, окликнувший его в окно, закрыл и запер створку, сделал вид, что отряхивает руки, и соскочил с бочки, на которую взбирался, чтобы достать до окна. Двигаясь к Анвину, он провел рукой по поверхности стола, стряхнув лежавшую там газету.
— Репортеры утверждают, что кто-то в Агентстве ведет двойную игру, — заговорщически подмигнул он Анвину. — Внутреннее дело, как они говорят. Сыщики считают, что это один из своих, — это у них версия номер один.
На лоб ему упал черный завиток, изобразив перевернутый знак вопроса. Этого человека звали Эдгар Златари, он выполнял на кладбище функции гробовщика и могильщика. Когда на его услуги не было спроса, он подавал напитки тем, кто еще не преставился. Он всегда все обо всех знал — настоящий кладезь весьма ценной информации.
— Новые лица, как известно, всегда приносят с собой новые заботы, — продолжал Златари. — А как насчет вас? Имеете вы проблемы? Или, может, это они имеют вас?
Анвин не знал, что на это ответить.
— Вы что, язык нынче проглотили? Или забыли его на подушке? Вы чем вообще занимаетесь, приятель? — Златари бросил подозрительный взгляд на портфель, и Анвин опустил его себе на колени. — Ну ладно, скрытный вы наш. Что вам подать?
— Мне? — переспросил Анвин.
Бармен оглянулся по сторонам и закатил глаза. От него разило виски и сырой землей.
— Хороший вопрос! Со смеху умереть можно!
Двое, сидевшие за столом, захихикали, а пара у бильярдного стола невозмутимо продолжала свою партию. Улыбка исчезла с лица Златари.
— Выпейте что-нибудь. Чего вам нацедить?
Весь гроб был заставлен бутылками — выбор был более чем велик. Что бы ответил Сайварт? Он ведь, кажется, сотни раз упоминал о том, что не прочь выпить. Но Анвин всегда вычеркивал из его рапортов упоминания о спиртном, и теперь понимал, что не может вспомнить ни одного из его излюбленных напитков. Вместо этого на память пришла кодовая фраза, придуманная Эмили и сейчас совершенно бесполезная: «А в вине он скрыт вдвойне».
— Овощной напиток, газированный, — наконец выдавил он.
Златари несколько раз моргнул, словно никогда не слышал ни о чем подобном. Потом пожал плечами и переместился в глубь бара. На стене, за кассовым аппаратом, висела потрепанная бархатная занавеска. Златари резким движением сдвинул ее в сторону, и Анвин увидел, что за ней располагается маленькая кухонька. Там из радио доносилась мелодия, показавшаяся ему знакомой — медленная тема, исполняемая валторнами, — а ее чуть перекрывал негромкий голос певицы, улетающий ввысь вместе со звуками аккомпанемента. Он был уверен в том, что где-то уже слышал эту мелодию, и почти вспомнил, где именно, но тут Златари задернул за собой занавеску.