Ученье – свет. Только объясните это темным
Шрифт:
Ника была поражена до глубины души. Человек, который ее едва знает, предлагает отдать часть своей жизненной силы только затем, чтобы исправить последствия ее необдуманных поступков. У нее был огромный объем магического резерва, но одно путешествие на Луну опустошило его почти полностью. А потом она и вовсе исчерпала его до последней капли. В нормальной обстановке резерв восстановится сам собой после восьми часов сна, а Красин потеряет пару лет жизни. Она не могла принять от него такой дар.
«Я закрыла все каналы, сила не поступит. Попробую справиться сама. Говорите,
«Вероника, что за глупости? Открывайся, иначе твои тонкие тела сгорят, не сумев вместить мое сознание».
Это было уже не просто потрясение. Не может быть, чтобы людям стало известно так много. Знание о том, что кроме двойника есть еще более высокие уровни, хранилось в величайшей тайне. За его распространение среди непосвященных можно было поплатиться жизнью, потому что умение одновременно осознавать себя на всех этих уровнях автоматически делало любую ведьму или колдуна старейшиной. Эти мужчины и женщины стояли вне иерархии колдовского мира. Об их легендарной силе складывали легенды. Их почитали, каждое их слово приравнивалось к закону, которому обязаны подчиняться все: и главы родов, и трехлетние волшебники, только-только осознающие, что с помощью своей силы могут стянуть из запертого буфета спрятанную там конфету.
«Я не могу».
«Так, мне это надоело. Прости, Вероника».
И не успела она пикнуть, как оказалась на лесной поляне рядом с Александром Георгиевичем.
«Верните меня обратно! Сейчас же!» – Ника чувствовала, что Красин ее запер. Ареал был закрыт, и никто, кроме его владельца, не мог уйти отсюда.
«Это для твоего же блага. Потом скажешь мне спасибо».
Мужчина исчез. Она думала, ее оставили здесь, чтобы в нужный момент не взбрыкнула и не испортила операцию по собственному спасению, но ее тоже дернуло и с бешеной скоростью повлекло обратно в тело. Толчок – и она на месте. Только все было не так, как минуту назад. От слабости не осталось и следа. В закрытые глаза бил яркий свет, рождая оранжевые блики. При судорожном вдохе жаркий воздух наполнил легкие. Это не камера в следственном изоляторе. Пока Ника решалась открыть глаза, Барбос прыгнул на нее и, повалив на ковер, стал вылизывать лицо и шею.
– Фу, Барбос. – Открыв глаза, девушка отстранила от себя собаку, и тут ее взгляд упал на собственные руки. Крепкие загорелые мужские пальцы, локти покрыты выгоревшими на солнце волосками, закатанные рукава фиолетовой рубашки. Взгляд переместился на живот, колени. Рубашка заправлена в черные брюки, застегнутые на талии кожаным ремнем. Красин, выходя в астрал, разулся, снял носки, и теперь она любовалась на его босые ступни. Шевельнула одним пальцем, потом всеми сразу.
– Боги-покровители, что вы натворили?
– Саш? – Ярослав, сидя за компьютером, оглянулся через плечо. – Вразумил ее?
Ника захлопала глазами. Она что, переместилась в тело Александра Георгиевича? А он, получается, в ее? Девушке как-то сразу поплохело. Чужое тело непривычно реагировало на обычные команды. У нее не получалось даже сесть. Красину, наверное, сейчас очень тесно в теле семнадцатилетней девчонки, а вот
– Саш? – Парень сорвался с кресла, встал рядом с ней на колени. Отпихнул надоедливого Барбоса и встряхнул ее за плечи. – Ты как?
Ника не знала, смеяться ей или плакать.
– Да все нормально, – еле ворочая чужим языком, проговорила она и рассмеялась, услышав мужской голос. – Хотя нет, были времена получше.
– Ника? – Ярослав недоверчиво всмотрелся в ее лицо. – Это ты?
– Как ты узнал?
Он помог ей сесть, подтащил к дивану и прислонил к нему спиной, не поднимая с пола.
– Однажды Сашка проделал это со мной. У меня тогда не получалось… В общем, ты тут посиди пока, а то он на меня уже орет. Сама справишься?
Ника кивнула. Барбос, дождавшись, пока Ярослав вернется к компьютеру, на пузе подполз к ней и опустил голову на колени, напрашиваясь, чтобы ему почесали за ушами.
Ника хмыкнула, честно почесала ему за ушком и даже спину, а потом поняла, что умрет от любопытства, если не узнает, что делает Ярослав. Кое-как справившись с контролем над движением, встала, осторожно подошла и заглянула ему через плечо:
– Ничего себе! Это же система видеонаблюдения в отделении полиции. Как ты это сделал?
Пребывание в чужом теле вызывало непонятные ощущения. Как ни странно, адаптация прошла на удивление быстро. Руки как руки, ногами тоже можно двигать. Глаза смотрят, уши слышат. Немного заносило при ходьбе и резкой остановке, но это оттого, что мужчина выше, сильней и тяжелей килограмм на тридцать, и для управления такой махиной Нике приходилось постоянно осознавать, что это не ее тело. А так вполне нормально. Только жарко. Зачем он в такую погоду надел рубашку с длинным рукавом?
– Возьми стул, сядь и не отвлекай, – видимо, Ярославу надоело, что она дышит ему в затылок.
Оглянувшись, Ника не нашла никакого стула и осталась стоять за спиной парня. Он невпопад кивал, пребывая на мысленной связи с Александром Георгиевичем. Вывел на экран очередное окно, где на черном фоне одна за другой стремительно бежали строчки какой-то программы. Ника совершенно не понимала, что и как делает Ярослав, но когда на другой половине монитора вместо изображений отделения полиции начала мелькать серая рябь, вдруг осознала, что все идет хорошо.
– Готово, он на улице.
– Так быстро? Ой! Передай, возле отделения есть тополь, там на ветках висит мой рюкзак, пусть заберет.
Парень на мгновение прикрыл глаза, передавая ее сообщение, и только сейчас Ника поняла, как он устал. Кажется, ее выходка стоила ему немалых нервов.
– Трудно было?
– Взломать компьютерную сеть распределительной подстанции, снабжающей электричеством треть города, чтобы создать помехи? Ты сама как думаешь?
– А зачем ты ее взламывал? Можно было просто закоротить тот же прибор или вообще его вырубить, я бы сказала, где и как.