Ученица для ведьмака
Шрифт:
Я чувствовал, что он запросит что-нибудь подобное.
— Сначала покажи, что она жива.
Мамон развернулся и царственно вернулся на своё место. В зале повисла тягостная тишина, откуда-то доносился протяжный вой.
— Грыныла, приведи девчонку, — скомандовал Мамон.
Теперь оставалось дождаться Аники, я надеялся, что её не успели сильно замучить. Время в тонком мире текло по-другому. За те несколько часов, что я искал Анику, здесь могло пройти несколько дней.
Минут через пятнадцать до меня донеслось лязганье железа,
Изможденное лицо, грязная одежда, потухший взгляд подтверждали, что она здесь не меньше недели.
— Аника, — я позвал её. Мне необходимо было убедиться, что её дух не сломлен.
— Аника, — но она не поднимала голову.
Я пошёл ей навстречу, хотел осмотреть, но демон не позволил мне приблизиться.
(Аника)
Я открыла глаза, но светлее не стало, будто мне кто-то выколол глаза. В темноте чувства обострились, каждый шорох взрывал мозг, рисуя страшные картины. Я потеряла счёт времени, не понимая, когда начинается день, когда ночь. Меня никто не посещал, лишь изредка в отверстие под дверью просовывали поднос с водой и куском хлеба.
Куда я попала?
Последнее, что помнила — красноглазый мужчина в плаще.
В первый же день, как только очнулась, я обшарила стены, измерила камеру шагами. Это была маленькая комната, примерно три на три метра. В углу ведро. Один угол сырее, чем другой, видимо рядом располагался пруд или трубы.
Я пробовала разговаривать с человеком, который приносил мне еду, но ничего не добилась. Всё то же молчание. Мне перестали сниться сны, первое время я успокаивала себя мыслями, что скоро придёт Борис и освободит меня. Вспоминала нашу ночь, его лицо, но минуты тянулись дальше, складываясь в дни, никто не приходил. Силуэт ведьмака, воспоминания, таяли, превращаясь в дымку, будто это было не со мной, а в какой-то другой жизни.
Иногда меня охватывала паника, что остаток дней я проведу в этом месте. Меня трясло, я плакала, обессиленно засыпала на полу, а когда просыпалась, всё было так же.
Оставшись наедине с собой, чтобы не сойти с ума, я обращалась во внутрь души, к тому свету, что теплился в сознании. Этот свет словно цветок вызревал, с каждым днём становился больше. Я стала медитировать, мысленно концентрируясь на бутоне света. Его лепестки постепенно раскрывались, и свет в душе разливался подобно солнцу.
Тишина окутывала, я забыла как звучит мой голос.
Внезапно, за дверью раздался шёпот:
— Что тебе надо? Хозяин не велел никого пускать?
— Мне можно, открой, — услышала я в ответ знакомый женский голос.
— Хозяину она нужна живой.
— Я не трону её. Открывай!
Послышалось, как сдвигается тяжёлая щеколда, скрипнула дверь, в комнату кто-то вошёл.
— Хоть бы свет зажёг, остолоп.
— Хозяин не велел.
— Дай фонарик.
Темноту прорезал яркий свет, от неожиданности я закрыла лицо, защищая глаза, отвыкшие от света.
Дверь закрылась. Я увидела высокий каблуки, длинную черную юбку до щиколотки, кружевной корсет, красивое лицо, я не поверила, — Амалия!
— Здравствуй, Аника!
Я молчала. Она подошла ближе, присела передо мной.
— Да, милая. Похоже ты попала в ту же ловушку, что и я. И мне тебя искренне жаль, — она улыбнулась, оголяя красивые белые зубы с немного удлиненными клыками.
— Не понимаю вас.
— Разве?
— Я думала, вы давно умерли, ведь я видела, как вас укусил демон. Да и Борис тоже в этом уверен.
— Борис? — она рассмеялась. — Не обманывайся девочка, Борис прекрасно знает, где я и кем стала, но для него я умерла в тот момент, как превратилась в вампира. Он же ведьмак, ему нельзя любить чудовище. Вот ты — совсем другое дело. Такая хорошенькая, светлая, добрая, на помощь ко всем приходишь, — она погладила меня по голове и намотала прядь на палец.
— Вы ошибаетесь, он меня не любит, и вообще мы с ним не близки. Я про него ничего не знаю, — я внимательно смотрела в её прищуренные глаза, пытаясь понять, что у неё на уме.
— Но, тем не менее, на тебя вышли из-за него. И жизни ты лишишься тоже из-за него.
— Жизни я лишусь из-за своей глупости, что не послушалась.
— О, да, не сомневайся, — она снова рассмеялась. — Тебя ждёт целый букет увеселительных пыток, если откажешься служить Мамону. Уж что-что, а пытать он умеет.
— Зачем вы пришли? Запугать?
— Что ты детка, зачем мне тебя пугать. Посмотреть пришла на новую возлюбленную ведьмака, да ещё и природную ведьму. Ох повезло ему!
— Посмотрели? Довольны его выбором?
— Зря ты ёрничаешь девочка, я ведь могу убить тебя щелчком пальцев.
— Не убьёшь, я слышала разговор. А если даже и так, это лучше, чем пытки.
Она наклонилась и прижала ледяную ладонь к моей ключице.
— Чувствуешь?
— Что?
— Это ты мне скажи, что чувствуешь.
— Зачем?
— Ты чувствуешь тепло, свет? — её глаза беспокойно шарили по моему лицу.
— Я не буду вам это говорить.
Она наклонилась ещё ближе и зашептала на ухо.
— Дурочка, раскрой свой свет, почувствуй силу. Только ты сможешь спасти Бориса. Понимаешь?
— Но… вы… — я растерялась от такой резкой смены поведения.
— У нас нет времени выяснять. Я просто хочу, чтобы ты заглянула в себя и сказала, чувствуешь ли ты свет?
— Да, чувствую.
— Когда Мамон решит встретиться с тобой, выпусти свет наружу.
— Но я не знаю, как это сделать.
— Слушай себя, и своё сердце. Сила в тебе есть, я чувствую.
— Почему вы не уходите от Мамона?
— Я не могу.
— А зачем тогда помогаете?
— Не важно. Делай, как я говорю, и спасешься, и Бориса спасешь.