Ученик мага
Шрифт:
— Ладно. Сбежали, прям, — проворчал он. — Вот когда через границу перейдем, тогда будем свободу нюхать. Кстати, когда?
Винс пожал плечами.
— Надо у старика спросить. Кстати, пойдем к нему, уточним, пока он не набрался.
Ресторан нашелся сразу. Зал его был огромен и обставлен в духе позапрошлого века. Столы и стулья с гнутыми ножками. Мягкие, обитые светлым бархатом сидения. Белоснежные скатерти. Потолок казался просто необъятным, по нему шла какая-то мифическая роспись с парящими крылатыми львами и голыми богинями. В центре зала бил крохотный фонтанчик, окруженный плошками с экзотическими растениями.
Пантор уже устал удивляться тому, что за серыми стенами и заплеванными дверями в убогом городишке не просто светло, чисто и уютно, а еще и скрывается такая роскошь. Колидр посреди этого великолепия тоже выглядел весьма приметно. Не заметить его мог бы только слепой. Старик был грязен, паршиво одет и уже довольно нетрезв. Он сидел за столиком возле самого фонтана. На столе стоял стакан и кувшин. Проводник плескал из крупного сосуда в мелкий, затем из стакана вливал в себя. После чего хлопал пустым стаканом по столешнице, крякал и застывал, прислушиваясь к ощущениям. Судя по довольной физиономии, ощущения были приятными.
Пантор с Винсентом подошли ближе. Пахнуло сидром. Маг приметил, что край скатерти, укрывающей стол, помят и во влажных разводах. Видимо, старый прохиндей вымыл руки в фонтане и вытер тем, что под руку подвернулось.
Винсент плюхнулся на стул напротив проводника, оставляя Пантору тот край стола, с которого о скатерть вытирали руки. К старику обратился панибратски.
— Колидр, старина, а сколько нам тут сидеть?
— Пока не напьетесь, — фыркнул тот и в очередной раз повторил процедуру с переливанием жидкостей.
— Он не про ресторан спрашивал, а про гостиницу, — проворчал ученик Мессера.
— Аааа, — протянул Колидр, мечтательно заглядывая в кувшин.
Кувшин оказался пуст. Старик пожевал губу, словно соображая, чего делать дальше. Выбор, впрочем, был очевиден.
Проводник махнул официанту.
— Здесь вы будете сидеть, покуда мой братец таки не проводит вас отсюда, чтоб вам всем вместе с ним быть здоровыми. Его сейчас нет. Мене сказали, что он вот-вот вернется, приведет кого-то с той стороны.
— И вы так спокойно об этом говорите? — удивился Пантор.
— А чего такое? — приподнял бровь старик. — Таки вы считаете, что Колидр должен вас бояться? Мене бояться уже поздно. И потом, я ведь говорю об этом не приставу и не пограничникам, а тем, кто собрался нелегально пересечь границу.
Последняя фраза прозвучала чересчур громко. Или Пантору это только показалось? Он огляделся, но редким посетителям ресторанного зала, кажется, не было до них никакого дела. Подошел официант.
— Повтори мене кувшинчик, голубчик. А молодые люди сами себе закажут.
На стол перед Пантором шлепнулась увесистая тетрадка меню в кожаном переплете. Названия блюд оказались сплошь незнакомыми, и он выбрал отбивную по-веролльски.
Винсент долго ковырялся, выбирая себе то, что звучало посмешнее. В результате назаказывал себе с дюжину блюд, заявив, что он, во-первых, голоден, а, во-вторых, если что, то Пантор доест, ему, мол, все равно одной отбивной мало будет.
Через пару минут перед рыжим уже стояла плошка с какими-то кореньями, щедро политыми медово-золотистым соусом. Трудно сказать, каковы корешки были на вкус, но пахло от них так, что в желудке заурчало. Рядом появилась кружка пива. Винсент со смаком принялся за еду. Пантор смотрел на него, с завистью глотая слюни. Отбивная явно готовилась дольше. А есть хотелось. Колидр, напротив, есть ничего не стал, заявив, что закуска все только портит. И любовно отдавался процессу перемещения жидкостей. Пил он по-прежнему своим странным методом: наливал из кувшина на пару глотков в стакан, затем переливал сидр из стакана в себя. Пантор вдруг почувствовал себя брошенным. Почему так всю жизнь происходит? Вот даже тут, в этом гостиничном ресторане. Винсент, который точно так же в бегах, как и он, сидит набивает брюхо и радуется жизни. И рыжему на все, совершенно на все наплевать. Колидр, пройдоха, заигрывающий с законом, сидит и надирается. И тоже радуется жизни. И ему тоже на все наплевать. А он, Пантор, сидит и слюни пускает. И жизнь не радует, только волнения одни, и отбивную не несут. И как тут расслабиться, если он вне закона и жизнь летит под откос. С другой стороны, вот рядом сидят два человека, точно так же попавших в опалу и гонимых, они-то жизни почему-то радуются. Они могут спокойно есть, пить, вытирать руки скатертью и качать права.
— Колидр, а этот усатый, который не хотел нас селить, он почему сказал, что у него номеров свободных нет? С нами что-то не так?
— Да причем здесь вы? — повел мутным глазом старик. — Клиентов он ждет. А те хотели, чтоб рядом с ними не было никого. И они за это платят. Он для них весь этаж освободил, а тут вы.
Старик хихикнул, хотя ничего смешного вроде бы сказано не было.
— А он кто? Ну этот усатый? Администратор?
— Он-то? — Колидр озорно сощурился. — Он хозяин этого гадюшника.
И проводник сделал жест рукой, давая понять, что под «гадюшником» имеется в виду и шикарный ресторанный зал и спрятавшаяся в невзрачном сером доме гостиница.
Пантор почувствовал, как челюсть ползет вниз, чуть не упираясь в столешницу.
— И как же… он же… вы же…
— Что вы все время дергаетесь? Таки вам нравится волноваться? Вы же получили номер, что вам еще надо?
Пантор захлопнул рот. Винсент оторвался от вылизанной чуть не до блеска плошки.
— Мой друг беспокоится, что вы излишне заботитесь о нас.
— Ничего не излишне. Вы мене платите за то, что я вас привел в Дредстаун, поселил и свел с человеком, который таки переведет вас через границу. Я вас таки привожу, селю и свожу с нужным человеком. Все честно. Остальное — моя забота. Вы платите мне, я плачу усатому жирдяю. Или не плачу, как договоримся. А мы таки договоримся, потому что половину постояльцев ему приводим мы с братом. И тех, что будут с вами на одном этаже, приведет мой брат. Их приведет, вас уведет. Все устроено, и не лезьте таки не в свое дело. Лучше заплатите за сидр. Только сперва я закажу еще один кувшинчик.
6
— Чтоб еще хоть один раз я вас послушал, господин журналист! Да ни за что в жизни.
Мобиль Санчеса стоял посреди леса и светил фарами, выдергивая из темноты корявые стволы деревьев. Белобрысый топтался тут же, высматривая что-то впереди. Что? Дорогу? Так ее здесь не было.
Дорога кончилась еще в сумерках. Вернее, кончилась нормальная дорога. Началась грунтовка. Тогда пристав предложил поискать место для ночлега. Но журналист настоял на том, чтобы ехать дальше. Пока что-то видно и есть куда ехать. Дескать, успеют сделать расстояние побольше.