Ученик некроманта. Игры Проклятых
Шрифт:
Быстро пробежав изучающим взглядом по книжным стеллажам, его взор остановился на нужном трактате. Чтобы вытащить фолиант, Сандро пришлось подняться на лестницу. Это не заняло много времени. Вскоре он уже взял в руки книгу, попытался открыть, но жуткий, обволакивающий и пронзающий сознание Зов ворвался в голову, затмевая малейшее проявление воли и мысли.
Юный некромант сорвался с лестницы, упал на пол и скрючился в припадке боли.
Подобный сирене Зов волнами прибивал его к земле, вгоняя в пучину забытья. Тонкий звук ввинчивался в голову, крючком выворачивал мозги, перемалывал
– Хватит! Я иду!.. Иду… – истошно закричал мальчик, но его никто не услышал, кроме заставленных стеллажами стен.
Сандро прошептал заклинание, избавляющее от боли, но ничего не изменилось. Пересилив себя, он все же поднялся. Сжавшись в комок, со всех ног бросился бежать – бежать к Хозяину, чтобы тот разжал тиски своего Зова.
Глава 2
Зов Трисмегиста
В неподвижной туманной мгле
Призрак делает нервный шаг,
Полыхает дрожащий след.
В старом доме играет маг…
В окно впорхнул ветер, неся за собой капли дождя. Свет догорающей на комоде свечи недовольно замерцал, заиграл безликими тенями на серых стенах.
– Тише, – попросила у ветра девушка, прикрывая ладонью дрожащий огонек. Дождавшись, когда пламя выпрямится и ярче озарит темную келью, она убрала руку от свечи, взяла прореженный гребень, похожий на рот, расплывшийся в щербатой улыбке, и продолжила расчесывать пряди огненно-рыжих волос.
Неутомимый ветер опять влетел в комнату, потревожил огонек свечи, пробежался от стены к стене, окутывая келью едва ощутимой прохладой.
Девушка отложила гребень и, улыбнувшись, посмотрела в окно, за которым бушевала дождливая поздняя осень.
Став пленницей некроманта, Энин полюбила дождь. Полюбила его гром за то, что он нарушал извечную тишину, его ветер за то, что он освежал затхлый воздух кельи, его молнии за то, что они разукрашивали антрацитовое небо яркими узорами. Но самое большое достоинство дождя было в том, что у него не было повелителей и хозяев – он принадлежал себе и только себе и этим отличался от двух сестер, которые волей рока стали рабынями некроманта.
– Анэт, – тихо шепнула Энин, чтобы не напугать близняшку-сестру, которая лежала на кровати и задумчиво смотрела в потолок. – Сестра! – Не получив ответа, она позвала громче.
– Что? – недовольно отозвалась Анэт.
– Хочешь, я причешу тебя? – предложила Энин, глядя на растрепанные желто-золотые волосы сестры.
– Позже, – отмахнулась та и задумчиво спросила: – Ты скучаешь по дому?
Энин задумалась. Вспоминала тяжелую работу в поле, вечные домашние тяготы, присмотр за младшим братом. Ее лицо озарила улыбка. Сколь бы ни были тяжелы эти дни, они всегда наполнялись родственным теплом и домашним уютом. Но память скользнула дальше, вернув картину, когда слуги некроманта оторвали их от семьи. Вспомнились слезы матери, плач младшего брата и неправдоподобно спокойное лицо отца.
Улыбка сменилась гримасой.
Больше всего ей запомнился именно отец – его неуверенные
– Как ты думаешь, у нашей семьи все хорошо? – спросила Анэт, вырвав сестру из пелены черных мыслей.
– Не знаю… не знаю, о какой семье ты говоришь?! Отец нас продал! Здесь мы из-за него… – Энин хотелось закричать, выплеснуть в мир всю ту ненависть, которая ее переполняла, но вместо этого она отстранилась от зеркала и прикрыла одной рукой глаза, скрывая выступающие слезы.
– У него не было другого выбора… – безразлично сказала Анэт.
– Был! Был! Мы могли жить, как все…
– Умирать и становиться бродячими мертвецами, – закончила за Энин сестра.
– Пусть так, но уж лучше бы все было как раньше, чем как сейчас… – Энин уже не сдерживала слез.
– Не плачь… – Анэт подошла к сестре и обняла за плечи. – Тише, родная… не надо, чтобы нас слышали… будь сильной…
Двери со скрипом распахнулись. В проеме показался уродливый скелет. Его тощую, почти хрупкую фигуру скрывали начищенные доспехи и темно-красный плащ, казавшийся на сером фоне замковых стен шутовским, но такое впечатление вмиг улетучивалось, когда взор останавливался на его обладателе – Арганусе Д’Эвизвиле, хозяине замка Бленхайм.
Арганус уставился на обнявшихся сестер и едва слышно приказал:
– Не медлите, я спешу.
Девушки испуганно переглянулись. Они знали, что означает этот приказ, приказ, исполнять который не хотелось. Они бы не повиновались, будь у них силы. Но сил не было, были только ненависть и страх…
Пришлось подчиниться.
Анэт скользнула волосами по груди сестры. Извиваясь, поднялась выше. Нежным движением отодвинула рыжие локоны и тихо шепнула:
– Не плачь, нежить не должна видеть наших слез.
Губы Энин изогнулись в подобии улыбки. Девушка ласково взяла сестру за плечи, поцеловала в шею, прикусила мочку уха и прошептала в ответ:
– Сегодня я твоя…
Анэт встала и помогла встать сестре. Провела ее к расстеленному ложу и замерла в нерешительности. Движения Анэт были вымеренными, отточенными, словно их делал не человек, а бездушный механизм. Она не была собой – это была пустота с лицом Анэт. Девушка, пересилив внутренние противоречия, нежно прикоснулась к сестре, к ее хрупкой женственной спине. Незаметным движением опустила бретельки, провела руками, повторяя контуры девичьей фигуры. Легкое атласное исподнее тихо зашуршало у ног, оседая на матово-черном полу. Анэт уверенно, но ласково уложила любовницу на кровать. Энин прижалась к ложу, сжала в кулаки простыню, в душе ненавидя и презирая любовные утехи с сестрой, которые, впрочем, были так же неизбежны, как само рабство.