Ученик Повелителя времени
Шрифт:
Но, на счастье, Учитель не торопился с принятием решения, чему вес были только рады. Снова идти навстречу обезумевшей толпе, заранее зная, что тебя раздавят, никому не хотелось. Хоть один из последователей и сказал, как бы от имени всех: "Пойдем с Учителем и умрем вместе с ним!", настроение от этого, однако, ни у кого не улучшилось.
И тогда Этот Человек сказал фразу, смысл которой до сих пор был понятен только мне. Он сказал:
– Не 12 ли часов во дне? Кто ходит при свете, тому нечего бояться падений. Только без света ходить человеку опасно. (IV.11:9)[1]
Никто не осмелился спросить Его: "А что это значит?", хотя никто ничего не понял.
Говоря о 12ти часах, Учитель имел в виду их непохожесть. Каждый час отличается от других, хоть и считаются все они однотипно. Так Он пытался донести до учеников то, что я объяснял вам в начале четвертой главы. А именно, что каждый раз, отправляясь в "Царскую реальность" вы снова будете там никому не известным человеком. И дальше Он постарался намекнуть ученикам, что при "хождении в свете" (в луче света "Ра"), ничто не может помешать перемещению человека, ведь в той реальности ни одна "причина" не может находиться со "следствием" в одной точке пространства. Все возможные "камни преткновения" будут "огибать" хрононавта, как магнитное поле огибает тело сверхпроводника в объяснении во второй части книги.
"И, когда вознесусь на небо и вас к Себе призову" - сказал однажды Учитель, указывая на то, что каждый абсолютно неподвижный объект становится источником создания Своей собственной Вселенной, центром притяжения в которой станет он сам.
Помните, как описывают свидетели, произошедшее с Учителем после Его воскрешения? "Он вознесся". Именно так поведет себя любая "неподвижная монада" в движущейся "системе отсчета".
А чтобы этого не произошло с Ним сразу "Он попросил тогда дать Ему поесть".
Итак, через два дня Учитель сказал, чтобы мы пошли вместе с Ним в тот пригород.
– Рад Я, - сказал, - за вас, что вы это увидите.
И добавил, нагнувшись ко мне:
– Хоть память об этом событии останется только у тебя.
Я знал, что это значит. Мы "шли" в одно из Его жизненных ответвлений. Из которого мы все вернемся в начало этой "петли", - в место нашего вчерашнего ночлега, но, только за руку Он возьмет одного меня. В памяти остальных от этого путешествия не останется и следа, кроме, может быть обрывочных, непонятных моментов.
И хоть сейчас это для всех моих спутников - обычная реальная жизнь, я уже воспринимал все вокруг происходящее как театральную пьесу, о которой я никому не смогу рассказать, чтобы при этом не прослыть сумасшедшим или в лучшем случае - фантазером.
На полпути между кладбищем и городом нас встретила одна из сестер умершего и сходу обвинила моего Спутника в медлительности и нарушении обещаний. Он же в ответ только попросил привести сюда и вторую сестру. Как я понял позже, Он и ее хотел вывести из этой временной петли. Для чего? Не знаю. Во всех Его жизненных замыслах разобраться не смог бы никто.
Когда та пришла, Он спросил:
– В чем его похоронили.
Старшая ответила:
– В гробу, в чем же еще. Иди на кладбище и сам увидишь.
Учитель опечалился. Он спрашивал не о месте, а об одеждах, в которых тот был похоронен. И был очень расстроен, когда в очередной раз убедился в нежелании думать, людей, с которыми Он встречался в жизни. Многие люди, для которых Он проводил годы в той реальности, не хотели ни одной извилиной пошевелить, чтобы понять: "Чего Он хочет?" или задаться вопросом: "Как Он это делает?".
Он повторил вопрос, повернувшись ко второй сестре. Та ответила:
– Мы не богачи, у брата был один добротный плащ. В него и завернули.
– Это тот, за который его зацепила колесница градоначальника, и протащила несколько метров?
– уточнил Спаситель.
– Да, - ответила младшая, - он тогда порасшибал себе и руки и ноги!
Когда она еще говорила Учитель привлек меня к себе, коснулся девушки и начал... В очередной раз прокручивать вокруг Себя причины и следствия в обратном порядке. Девушка, словно окаменела, но двигалась вместе с нами сквозь окружающий ураган событий.
Вот, успеваю замечать, как Он прикасается к плащу, в который сестры заворачивают тело умершего. И движение продолжается уже вокруг плаща. Причины и следствия, для которого - это порывы, латки, чистки и стирки.
И вот - тот момент с колесницей (а именно: время порывов и появления пятен крови на плаще). В ту же секунду, вижу, Учитель обхватывает плащ, а вместе с ним, конечно, и его владельца.
Дальнейшее для меня было понятно и напоминало мое первое прикосновение к Плащанице.
События перенесли нас в какую-то пещеру. Оставив там человека в плаще, мы вышли. Учитель подождал, пока люди сместят камень у входа и, достав из-за пазухи какие-то бусы, повернулся к младшей сестре. Взяв ее снова за руку, вернул нас всех в тоже мгновение, из которого и выхватил (для меня, несколько часов назад).
Подойдя к гробу, он попросил отвалить камень. Старшая сестра хотела прекословить Ему, но любопытство наших спутников сделало их глухими к ее предостережениям и пересилило отвращение к запаху разлагающегося трупа. Камень оттащили. Запаха разложения никто не ощутил.
А Он крикнул: "Выходи!".
Дальнейшее не было мне интересно. Скажу только, что следующие несколько дней мы жили как в зоопарке. Все кому не лень шли в дом к нашему воскрешенному, у которого гостили и мы, и без стеснения рассматривали всех нас, как диковинных зверей.
По прошествии тех дней Он, я и младшая сестра взялись за руки и, двое из нас вышли из той жизненной петли, а одна - вошла. Петлей для нее стала наша жизнь.
Я встретился с ней после этого еще только раз, но искренне пожалел бедняжку.
Она, глупая, пыталась рассказать людям о том, что для нее сделал Этот Человек, но естественно была объявлена сумасшедшей, и как это часто бывает, "прицепом" обвинена во всех худших грехах. Говорят, ее приводили к Учителю, якобы "взятую в прелюбодеянии" (хотя того, с кем ее "застукали" никто никогда не видел), и пытались устроить ей со Спасителем перекрестный допрос, но Он легко отверг все их обвинения против нее, умудрившись не обидеть при этом и саму несчастную.