Ученые сказочки для примерных пожилых мальчиков и девочек
Шрифт:
Мы поспешили обратиться к нашим древним летописям, чтобы установить, совпадает ли описание человека, содержащееся в них, с внешним видом тех окаменелостей, которые были перед нами. Профессор Мокрица прочитал вслух это описание, сделанное своеобразным старинным слогом:
— «Во дни живота отцов наших человек обретался еще на земле, о чем ведомо нам из преданий. Был он ростом велик, на себе же имел шкуру одной масти либо пеструю, кою снимать мог с себя, когда хотел; под шкурой же прятал лапы задние купно с когтями короткими, будто бы у крота, токмо пошире, и передние с перстами изрядно тонкими, длиной же много превосходнее противу лягушечьих, такоже с когтями широкими, дабы из земли корм добывать. Главу же имел волосатую, будто как крыса, а нос долгий, и оным по запаху пищу находить мог. Когда радовался, из очей его изливалась вода, в
Это описание, составленное нашими предками, как мы увидим далее, поразительным образом подтверждается находкой окаменелостей. Мы подвергли подробнейшему исследованию экземпляр с надписью «Капитан Кидд». Голову его и часть лица покрывало нечто вроде шерсти, с виду похожей на конский волос. С превеликим трудом удалось снять с него шкуру, после чего обнаружилось, что тело состоит из гладкого белого вещества, совершенно окаменевшего. Солома, которой он питался столько веков назад, сохранилась в нем непереваренная, мы обнаружили ее даже в его ногах.
Кругом были разложены предметы, которые ничего не сказали бы профану, но для глаза ученого явились подлинным откровением. С их помощью мы проникли в тайны глубокой древности. Эти древние памятники красноречиво свидетельствуют о том, в какую эпоху жил человек и каковы были его обычаи. Здесь, подле его останков, мы нашли неоспоримые доказательства того, что он жил на заре творения вместе с другими низшими организмами, населявшими землю в те незапамятные времена. Среди них окаменелый наутилус, обитавший в первобытных морях; рядом — скелеты мастодонта, ихтиозавра, пещерного медведя, исполинского лося. Тут же обуглившиеся кости этих вымерших животных, а равно и детенышей самого человека, расщепленные вдоль, — несомненное доказательство того, что костный мозг был его излюбленным лакомством. Не подлежит сомнению, что именно человек обглодал и высосал эти кости, поскольку никакого следа зубов других животных не найдено; мы решительно отказываемся принять во внимание непрошеное вмешательство навозника, заявившего, что ни одно животное и не может оставить на костях следы зубов. Мы нашли также доказательства тому, что у человека уже были некоторые, хотя и зачаточные, представления об искусстве; об этом свидетельствует целый ряд предметов с непереводимой надписью: «Кремневые топоры, ножи, наконечники для стрел и костяные украшения первобытного человека».
Некоторые из них напоминают грубое оружие, высеченное из кремня, а по соседству, в тайнике, найдено еще несколько недоделанных предметов, сходных с вышеупомянутыми, и рядом — тончайшая пластинка с непереводимой надписью:
«Джонс, ежели ты не хочешь, чтоб тебя выставили в три шеи из музея, делай в другой раз первобытное оружие на совесть, а то мы не смогли надуть даже этих дохлых ученых старикашек из колледжа. И еще запомни, что звери, которых ты вырезал на костяных украшениях, слишком хороши для первобытного человека, это всякому дураку видно.
Директор Варнум [1] ».
1
Варнум — Имеется в виду Барнум, известный американский антрепренер.
Кроме того, на кладбище обнаружены кучи золы, из чего явствует, что человек имел обыкновение устраивать пышные поминальные пиршества (иначе невозможно объяснить присутствие золы в таком месте), а также верил в бога и бессмертие души (иначе в чем смысл столь торжественных церемоний?).
Выводы. Можно предположить, что у человека была письменность. Можно считать доказанным, что он действительно существовал, а отнюдь не является мифом; что он был современником пещерного медведя, мастодонта и других вымерших животных, что он варил и пожирал их, равно как и собственных детенышей; что он изготовлял грубое каменное оружие и имел некоторое понятие об искусстве; что он полагал, будто у него есть душа, и тешил себя верой в ее бессмертие. Но воздержимся от насмешек: как знать, быть может, на земле есть существа, которым мы сами с нашей суетностью и глубокомыслием кажемся смешными».
Часть третья
На берегу все той же реки ученые нашли большой, тщательно обтесанный камень с надписью:
«Весной 1847 года река вышла из берегов и затопила весь город. Глубина воды достигала от двух до шести футов. Погибло более девятисот голов скота, разрушено много домов. В память об этом событии мэр приказал воздвигнуть сей обелиск. Да оградит нас бог впредь от такого бедствия!»
С превеликим трудом профессору Мокрице удалось перевести надпись, и он незамедлительно послал ее в свое отечество, где она вызвала настоящую сенсацию. Надпись поразительным образом подтверждала некоторые древние предания. Текст был несколько затемнен двумя или тремя непереводимыми словами, однако без всякого ущерба для общего смысла. Вот этот перевод:
«Одна тысяча восемьсот сорок семь лет назад (огонь?) объял весь город и испепелил его. Спаслось всего около девятисот душ, остальные погибли. (Король?) приказал установить сей камень, дабы… (
непереводимо) …предотвратить повторение такого бедствия».
Профессору Мокрице впервые удалось сделать полный удовлетворительный перевод образца таинственной письменности, оставленной вымершим человечеством, и это принесло ему такую славу, что все отечественные научные учреждения разом присудили ему высшую ученую степень, и все в один голос твердили, что, если бы профессор посвятил себя военной карьере и обратил свои блестящие таланты на истребление враждебного племени рептилий, король пожаловал бы его дворянством и щедро наградил деньгами. Появилась даже целая наука — «человековедение», в чью задачу входила расшифровка древних памятников вымершей птицы, именуемой «человек» (ибо отныне было установлено, что человек — птица, а отнюдь не пресмыкающееся). Но профессор Мокрица навсегда остался основоположником и главой этой научной школы, так как не подлежало сомнению, что еще ни один перевод не был столь точен и непогрешим, как этот. У других дешифровщиков могли быть ошибки, но не у профессора Мокрицы. Впоследствии было найдено много других памятников вымершего человека, но ни один не пользовался той популярностью и славой, какая выпала на долю «Мэрского камня» — от слова «Мэр»; а поскольку ему в переводе соответствует слово «король», так его и назвали «Мэрским», или «королевским», камнем.
Вскоре экспедиция сделала еще одну замечательную «находку». Это был большой округлый бугор с плоской вершиной, имевшей десять лягушечьих пядей в диаметре и пять или шесть в высоту. Профессор Улита водрузил на нос очки и обошел вокруг бугра, а потом вскарабкался на вершину. Наконец он сказал:
— В результате визуального и пальпального обследования этого изопериметрического купола я пришел к выводу, что перед нами одно из редчайших замечательных сооружений, возведенных племенем «курганостроителей». Тот факт, что купол имеет пластинчатожаберное строение, лишь увеличивает его научную ценность, ибо он, по-видимому, отличается от тех памятников, о которых мы читали в древних летописях, но это ни в коей мере не ставит под сомнение аутентичность находки. Пусть громофонический кузнечик подаст сигнал и вызовет этого лодыря жука-навозника, чтобы произвести раскопки и собрать новые научные сокровища.
Ни одного навозника при исполнении служебных обязанностей не оказалось, и раскопки произвела бригада муравьев. Но они ничего не нашли. Ученых постигло бы большое разочарование, если бы лорд Карамора не пролил свет на существо дела. Он заявил:
— Отныне мне ясно, что древнее загадочное племя курганостроителей не всегда воздвигало свои сооружения с целью устройства мавзолеев, иначе в данном случае, как и во всех прочих, мы нашли бы скелеты и грубые орудия, которыми эти существа пользовались при жизни. Разве это не очевидно?