Учитель и Ученик: суперагенты Альфред Редль и Адольф Гитлер
Шрифт:
Вначале Яндричи наверняка действовали на свой страх и риск — и либо вскоре попались Ронге и его коллегам (на переписке с Петербургом или поездке туда Александра, на установленных связях с Занкевичем, на попытке стянуть учебник из Академии Генштаба или на чем-либо ином), либо так и не попались до марта 1913 года — до самого или почти до самого отъезда Занкевича.
Можно предположить и радикально иной разворот событий.
До отъезда в Петербург вся деятельность Александра Яндрича сводилась все-таки исключительно к мелким шалостям — по крайней мере в его собственных глазах, хотя он и поплатился за все эти шалости изгнанием из армии. Поступившее же предложение из Петербурга тянуло уже не на шалость, а на государственную измену. Поэтому, получив первые 200 крон из Петербурга,
Но следующие 600 крон оттуда же заставили его принять кардинальное решение — и наивыгоднейший для него вариант сводился к покаянию перед австрийскими военными властями, пока еще не произошло чего-то непоправимого.
Тогда уже сама поездка в Петербург была санкционирована австрийской контрразведкой. Идея возведения старшего брата в полковники также могла исходить оттуда — поэтому и возникло позднее невразумительное замалчивание австрийскими мемуаристами соответствующих подробностей о Чедомиле.
И дальнейшая шпионская карьера Яндричей продвигалась уже под руководством Ронге, и отчетные по существу записи братьев об информации, переданной русским, вовсе не были глупостью, а сохранялись как раз из осторожности и во избежание возможных недоразумений с австрийцами же.
Ронге и готовил братьев для проведения решающей операции — передачи русским какой-то важнейшей дезинформации; вернитесь еще раз к рассуждениям на эту тему Леопольда Треппера.
Мы прямо называем Максимилиана Ронге руководителем этой комбинации, потому что она носит типичные черты, присущие «почерку» Ронге. Еще раньше он пытался осуществить аналогичную операцию, о ходе которой, слава Богу, несколько лет назад было издано описание, несколько отличное от представленного самим Ронге.
С подачи Ронге некий чешский музыкант, приехавший в Киев, изображал из себя человека, находящегося в тесной дружбе с одним из ведущих офицеров Австро-Венгерского Генерального штаба, имеющим якобы к тому же множество денежных долгов. Русские немедленно клюнули на эту приманку: русский разведчик, назвавшийся «полковником Маринско» (современный австрийский источник сообщает, что под этим именем скрывался полковник Галкин, [484] руководивший в то время разведывательной деятельностью в Киевском военном округе [485] ) вышел на контакты с музыкантом, а затем и нелегально приехал в Прагу — познакомиться с указанным австрийским генштабистом. В качестве такового Ронге и направил на встречу своего сотрудника, которого охарактеризовал: «Подполковник Милан Ульманский, выдававший себя за майора /…/». [486] Зачем подполковнику выдавать себя за майора — это прояснится из дальнейшего. Однако встреча Ульманского с «полковником Маринско» оказалась первой и последней — русские больше не вышли на связь с этой подставкой.
484
Полковник М.С. Галкин был старшим адъютаном штаба Киевского военного округа с сентября 1909 по сентябрь 1912 года. Этот период и позволяет приблизительно датировать описанные события.
485
Moritz V., Leidinger H., Jagschitz G. Op. cit. S. 62.
486
Ронге М. Указ. сочин. С. 47.
Ронге оправдывал свою неудачу следующим заявлением: «Лишь позднее выяснилось, почему порвалась быстро и внезапно столь много обещавшая связь фальшивого майора генштаба с полковником. Мы имели у себя в разведывательном бюро предателя, раскрывшего русским нашу затею» [487] — прямой намек на Редля.
Однако современный источник указывает, что Милан Ульманский был вовсе не подполковником (как наврал Ронге) и не майором, а всего лишь старшим лейтенантом. [488]
487
Там же. С. 47–48.
488
Moritz V., Leidinger H., Jagschitz G. Op. cit. S. 62–63.
Максимилиану Ронге была просто не по плечу организация таких операций. Очевидно, он сам старался взять на себя и выбор, и подготовку кандидатов в мнимые генштабисты, в то время как с этим должны были лучше справляться его старшие товарищи — Урбанский и Редль.
Вот и проваливались операции, затеянные Ронге.
А ведь на них очень рассчитывало его начальство!
Летом 1912 года еще не могло быть ясным, какой именно должна была стать важнейшая дезинформация, направляемая к русским, но вот к новому 1913 году кем-то (позднее мы вполне четко обозначим это лицо) было решено, что ею и должен быть план развертывания Австро-Венгерской армии.
Однако Яндричи повели себя при этом неадекватно сложившейся ситуации, но вполне адекватно своему мелочному менталитету: забеспокоились о собственном кошельке, завибрировали — и по существу провалили всю спланированную операцию.
Занкевич, проявивший, наконец, разумную предосторожность, вовремя понял и это, и все остальное.
Ронге, проигравший всю свою игру на данном участке, и должен был поэтому обеспокоиться сокрытием упомянутых дат.
Вот это и есть ключевой момент для анализа: если Яндричей сначала арестовали, а затем Занкевич уехал, то никакой провокации со стороны австрийцев не было и не предполагалось, а просто неудачливые шпионы Яндричи засыпались на своей противозаконной деятельности.
Если же сначала уехал Занкевич, то тогда передача плана точно планировалась контрразведчиками: Занкевич уехал, провокация очевидно сорвалась, а Яндричей в отместку арестовали и осудили — их прежние мелкие грехи допускали такое решение.
Расправа над Яндричами и была, с другой стороны, достойным и разумным завершением легенды, сочиненной для русских.
При этом также решалась двойственная задача: с одной, опять же, стороны, австрийцы скрывали свою неудачу — провал запланированной большой дезинформации, а с другой — пытались изобразить всю предшествующую информацию, переданную через Яндричей (те же данные об осадном орудии), в качестве вполне достоверной. Но и из этого, как разъяснялось, тоже ничего не получилось.
Вот все это и есть причина того, что Ронге не называет ни дату отъезда Занкевича, ни дату ареста Яндричей, как он это делает во многих иных случаях.
Это и завершает наш анализ: в конце концов выходит, что Яндричи действовали по принуждению и под руководством Ронге, но из этого ничего не получилось, потому что Занкевич уехал.
Раскрывать же даты происшедших событий Ронге оказалось совершенно невозможным! Но и их сокрытием он выдал себя!
Мало того, Ронге пошел и на последующую фальсификацию: чтобы окончательно затушевать всякую связь разоблачения Редля, старт которому был дан перехватом самого первого письма (с русскими рублями и отсутствием сопроводительного послания), и отъездом Занкевича из Вены Ронге и пошел на сознательное введение фантастики, искажающей последовательность реальных событий, отнеся появление этого письма ко времени, заведомо предшествующему всем прочим коллизиям с участием Занкевича и Яндричей.
Вот у Ронге, повторяем, и получилось: «В начале апреля 1913 г. в Берлин было возвращено из Вены письмо, адресованное «до востребования». В Берлине оно было вскрыто. В письме оказалось 6 000 крон и два известных шпионских адреса, один — в Париже, другой — в Женеве (Rue de Prince, 11, M-r Larquer).
Майор Николаи, начальник разведывательного отдела германского генштаба, получив это письмо, указывавшее на крупное шпионское дело, переслал его нам, так как шпиона следовало, вероятно, искать в Австрии. Мы горячо принялись за это».