Учитель - искуситель
Шрифт:
Я взяла фоторамку, где он выглядел молодым и глупым в мешковатой одежде, но с бесстрастным лицом. Его глаза были напряженными, и почему-то он казался несчастным, когда смотрел в камеру. На заднем плане был уютный дом.
Поставив его, я напевала мелодию и открыла ящик, чтобы найти одежду, которую можно надеть. Я могла бы украсть еще одну его толстовку или футболку, и, надеюсь, он не заметит. Ну, даже если бы он это сделал, он бы просто игриво наказал меня.
Я напряглась, увидев простую папку с газетной вырезкой. Это выглядело очень знакомо. Я потянула его, прикрывая рот,
— Что ты хочешь на ужин, принцесса? — я подпрыгнула, услышав его голос, и обернулась, чтобы увидеть, как он вытирает влажные волосы полотенцем, с легкой улыбкой на лице. Пока он не посмотрел на мое лицо и не нахмурился. — Что случилось?
Моя грудь тяжело вздымалась, и мне было трудно дышать. — К-как? — спросила я и покачала головой, отступая назад, когда он попытался прикоснуться ко мне. — Почему?
— Ты бледнеешь, Миа. Что случилось? Ты болеешь? — он попытался коснуться моего лба, беспокойство отразилось на его лице.
— Не прикасайся ко мне, — я отодвинулась, сжимая бумагу в руке. — Откуда ты знаешь мою маму? Моего папу? Скажи мне, — потребовала я.
Его глаза метнулись к моим рукам, горло покачнулось, когда он сглотнул. — Я не хотел, чтобы ты узнала об этом вот так, принцесса.
— Не смей меня так называть, — я прижала газету к его груди и пристально посмотрела на него. — Расскажи мне.
— Миа, я… — он обнял меня рукой, его глаза блуждали по моему лицу. — Я был безрассуден. Я был пьян. Моя мама была за рулем и… — его губы задрожали, его рука сжалась вокруг моей руки, но я отстранилась.
— Ты…? — я поперхнулась вопросом. Я не хотела об этом думать. Я даже не могла представить, чтобы он попал в ту же аварию, в которой погибла моя мама.
— Я напился и начал драться. Моя мама взяла меня за руки, ругала, а потом… Я помню, как рыдал и извинялся перед ней, — сказал он, вытаскивая папку и показывая ее мне. — Я пытался вытащить твою маму из машины, Миа. Я клянусь. Я правда старался, но у нее ремень застрял и…
Меня вырвало рыдание, и я упала на пол, закрыв лицо. Я знала, что произошло дальше. Ему не обязательно было это говорить. Машина взорвалась, а они все еще держали ее избитое тело в кровати, пытаясь заставить ее дышать, пока мой отец плакал, держа меня за руку. Моя мама погибла в той же автокатастрофе. Так же поступила и его мать.
— Миа, пожалуйста, посмотри на меня, — прошептал он напряженным голосом, стоя на коленях надо мной.
— Она поехала купить мне подарок… — я задохнулась, толстые слезы катились по моему лицу. — Я упрямилась, не получая подарков, и она поцеловала меня и папу, обещая мне… обещая мне, что она вернется с подарками, — мой отец так ласково улыбался ей, заправляя волосы за ухо и шепча ей, чтобы она ехала медленно, а я ухмылялась им. Я вспомнила, как папа пек торт и разговаривал со мной, пока мы терпеливо ждали маму. И продолжали ждать. Часами. Пока
— Мне жаль, — я посмотрела на него сквозь слезы, мое сердце снова разбилось. — Мне очень жаль, принцесса. Пожалуйста, верь мне…
— Папа знает, не так ли?
— Клайд был единственным, кто не винил меня, — его руки дрожали, он сжимал их в кулаки. — Этот дурак спросил меня, почему я пил, и заплатил за машину и обучение.
Я проглотила комок в горле. Похоже, это сделал бы папа. Проявлял доброту, предлагал ее даже тогда, когда он разрывался на части. Я протянула руку и коснулась руки Джеймса, держа его холодную ладонь в своих ладонях и поглаживая холодные костяшки пальцев.
— Почему ты пил?
Он резко вздохнул. — Потому что мой отец бил мою мать.
ГЛАВА 41
ДЖЕЙМС
Когда я произносил эти слова вслух, мне казалось, что моя кожа разрывается на части, а тело горит. Звук плача моей матери после резкого удара продолжал звучать в моей голове. Больше всего меня ужаснуло то, что мама годами держала это в секрете, носила летом водолазки и наносила толстый тональный крем, когда никуда не собиралась.
— О-он не остановился, — сумел выговорить я сквозь стиснутые зубы. Ее теплые руки ласкали мою руку, как будто я этого заслуживал. — Я помню, как ударил его. Было много криков. Мама заперлась в комнате, когда он наконец вышел из дома, чтобы еще напиться в баре. Я последовал за ним, серьезно поссорившись, пока мама не забрала меня.
Я не мог встретиться с ней взглядом.
Я мрачно усмехнулся. — Это было мое Рождество, Миа. Я схватил бутылку — блин, я даже не помню, что я пил. Я просто злился. На каждого. А потом мама ругала меня всю поездку. Не тот кусок дерьма, который ее ударил… — я сглотнул, когда ее маленькие пальцы переплелись с моей рукой, сжимая ее.
Я ее не заслужил. Я не заслужил ее жалости, сочувствия, заботы, любви, вообще чего-либо. Даже ее ненависть казалась слишком драгоценной для такого человека, как я.
— После аварии Клайд помог мне. Я сбежал от отца — его даже не волновало, что мама умерла, но Клайд был рядом со мной. Я наконец-то порадовалась жизни. Я не хотел учиться, но твой отец был упрям, поэтому он отправил меня в колледж. Он был первым человеком, которому я позвонил, когда получил свою первую зарплату, когда меня повысили, когда я купил этот пентхаус.
Наконец я попытался встретиться с ней взглядом, слезы текли по ее щекам, когда она смотрела на меня. — Твоя мама дала мне обещание присматривать за Клайдом и ее дочерью, Мией, самой большой сладкоежкой.
Еще больше слез покатилось по ее лицу, и я наклонился ближе, чтобы вытереть их, ее рука сжимала ожерелье в форме сердца. Я отстранился, сопротивляясь желанию держать ее на коленях и извиниться перед ней.
— Мне жаль, — она покачала головой и встала. Ее ноги дрожали, когда она отвернулась от меня, одеваясь в джинсы и толстовку. — Мне-мне нужно идти.
Я встал, сердце у меня болело. Я понял ее. Я знал. Но, черт возьми, я просто хотел обнять ее и никогда не отпускать. Я сжал руки, чтобы остановить себя, и спросил: — Хочешь, я тебя отвезу?