Учитель
Шрифт:
— Ты смотри, что творит… — с глубоким осуждением и тревогой сказал приглядывающий за очухивающимся Огавой Джотаро, — Ты смотри…
— Что там? — прохрипел Рюичи, не в силах сфокусировать зрение. Его вело и подташнивало.
— Акира там, — коротко отрубил Джотаро, — Ходит и бьет тех, кто уже лежит. Не школьников, бандюг этих. Сильно бьет. Ломает.
Тут на них кинулись двое, причем якудза так и не понял, кто это был. Ему досталась пара ударов по ребрам, но зато удалось взять врага в захват и придушить чуть ли не до смерти, пока Джотаро выбивал дерьмо из своего,
Молодой пацан, уже пару раз напугавший своим поведением в прошлом Огаву, и сейчас не изменял себе. В школьной форме, в белой рубашке, но с руками, сплошь покрытыми кровью, невозмутимый очкарик искал уже отмудоханных врагов, пребывающих в сознании, а затем со знанием дела начинал извлекать из них крики боли. На эти крики к нему подскакивал очередной член банды, бросившей вызов Аракаве, тут же превращавшийся в следующую жертву молодого «надевшего черное», ярко демонстрирующего, почему обычные люди не ровня этим уличным бойцам.
Когда на него кинулся один из враждебных драчунов, посчитавших, что молодой парень будет более легкой мишенью, чем уже раздраконенные бойцы Джигокукен, начавшие «работать» в полную силу, то Кирью-младший в очередной раз удивил врагов и союзников, успев вздёрнуть с травы тело одного из вырубленных им людей, и подставить под костедробящую атаку с прыжка.
Сволочь, автоматом как-то подумал Рюичи, слыша разгневанный рёв Горо Кирью, с легкостью перекрывший шум и крики этой страшной зарубы. Какая же сволочь растёт. И ведь даже…
— Он восьмерых положил, — хмуро пробормотал Джотаро, — Больше меня. Давай уж тут сам, я пошёл.
Они побеждали, уверенно и необратимо, но Огава, кинувшийся наперерез очередным двум придуркам, решившим убиться об краснорукого демона-садиста, вовсе не чувствовал, что у этой победы будет хороший вкус.
Скорее, очень поганое послевкусие самых отвратительных и дерьмовых предчувствий.
Глава 5
Перемены
— Мне очень жаль, старик, но твой внук прав, — нехотя выдал старший инспектор Сакаки, промокая себе лоб салфеткой, — От начала и до конца.
— Вы… с ума там посходили, что ли? — почти через минуту потрясенного молчания выдал Горо Кирью, — Вы действительно собираетесь стравливать их всех, а потом расстреливать?
— Кто-то, и это не мы… — тяжело уронил представитель Комитета, — … выкинул на улицы и популяризует синтетическое Снадобье, Кирью-доно.
— Невозможно…
— Возможно, старый друг. Еще как возможно. То, что произошло у вас… скажу прямо, — инспектор поднял глаза на разъяренного мастера додзё, — Если бы не твой внук, то исход был бы иным. Этот исход и предполагался, тем, кто выше нужен был сильный, звучный прецендент. Аракава подходила больше всего.
— Иным? — мастер Джигокукен грузно обрушился на своё место, — Отвлекающими были «надевшие», да? Нас должны были перерезать притворившиеся избитыми бандиты?
— Да. Или пристрелить. Акира и здесь отметился, — повернувшись ко мне, инспектор
— Не за что, — пожал плечами я, — Лучше продолжайте его убеждать. Этому старому пню не хватило даже зрелища тех отбросов с револьверами…
— Ты калечил людей!! Беззащитных!!! — в который раз взревел Горо, вынуждая меня досадливо поморщиться, — Да в кого ты такой?!!
— Заткнись, идиотский мордобойный кретин!!! — выдал почти визг заслуженный сотрудник Комитета, — Не видящий дальше своего носа! Идиотина! Нечего сказать, дуболом старый — сиди и практикуй речь, которую бы готовил сейчас на похороны своих учеников! Прими реальность, старый осел!
Затем инспектор Сакаки схватился за сердце и принялся умирать. Откачать нам его получилось, да и Бивако-сенсей была как раз в додзё, так что всё окончилось благополучно… если не считать совершенно сокрушенного Горо Кирью, до которого лишь сейчас начала доходить вся серьезность ситуации. Старик…
— … я слишком проникся этой жизнью, внук, — горько уронил погрузневший пра-прадед, вновь усевшись за свой стол, — Мне тяжело поверить в то, что всё так резко изменилось. Нас хотели просто зарезать… кто? Кто-то в Комитете? Чтобы создать шумиху? Протолкнуть новые решения…?
— Аракава — один из самых спокойных районов города, — пожал я плечами, — неудивительно. Наибольший резонанс подобное вызвало бы именно здесь.
— Чьими трудами?! — рявкнул старик, — Чьим потом и кровью?! Я этого так не оставлю!!
— У тебя нет доказательств, оджи-сан, — вздохнул я, вынимая телефон с включенным диктофоном, — А вот у меня — есть.
— Ах ты…
Старый боец не мог понять, а вот для мага, прожившего много лет в наблюдениях за массами смертных, все было как наяву. Кто-то неплохо рассчитал операцию по дестабилизации Аракавы. Три волны, три группы интересантов — школьники, бандиты и слабенькие «надевшие», явно прикормленные этими самыми бандитами. Сопротивляться лезвию меча, входящему в твои потроха, даже такие как мы не могут, достаточно лишь устроить так, чтобы удар в принципе был нанесен. Школьники демонстрируют недостаточность угрозы, основные действующие лица валятся на траву, изображая из себя немощных и побитых, а затем, когда внимание большинства отвлечено дуэлями с «надевшими»… рискованно, конечно, но насколько? Например, Асуми, которую притащили мы с Баки, умудрилась вырубить одного школьника, слегка побить одного бандита и намертво сцепиться с другим бойцом так, что Жирному пришлось подкрасться и врезать тому дубинкой по голове, потому как тот был последним из стоящих на ногах.
Затем… затем были машины. Даже вертолеты. Даже «скорые». Нас быстро выдворили с места этой фальшивой «стрелки», размахивая ордерами Комитета. Я не слышал, что там говорили старику Конго, но после того, как половину его людей, пострадавших куда сильнее, чем остальные, увезли врачи, оябун стал тих, печален и задумчив.
О, а вот и звонок от него.
— Акира, как там старый хрыч? — спросил меня еще один старый хрыч, — Уже проорался?
— Да, вроде, — смерил я взглядом деда, — Максимум укусит.