Удачный день
Шрифт:
С другой удочки Васька Таратута снял сазана килограмма на два: у этого не хватило силы порвать крепкую леску. Эта добыча немного утешила Ваську.
Антошка с одной из оставшихся удочек тоже снял сазана килограмма на полтора, с другой была сорвана насадка.
– Ничего, ничего!
– шептал Антошка, поеживаясь от утреннего холодка. Сейчас за беглецами пустимся.
Он вывел лодку из заливчика, вставил весла в уключины.
– Кто со мной?
Я стал спускаться в лодку.
Восток заметно светлел, но вода была еще
Пригнувшись, Антошка внимательно разглядывал поверхность реки. Вдруг он схватился за весла и начал быстро, но осторожно грести вверх по реке. Посмотрев туда, я увидел что-то белое. Это плавало полено, Щукарь правил прямо на него.
Когда мы подплыли совсем близко, Антошка выловил полено, и я увидел, что от него тянется крепкая бечевка, Щукарь начал перебирать ее, и скоро у него в руках оказался толстый конец удилища. Тут я понял Антошкину хитрость: сазан, конечно, не мог уйти далеко с тяжелым поленом!
– Ну, теперь смотри!
– угрожающе прошипел Антошка.
– Подсачек подводи с головы, да не зевай!
Щукарь поднял удилище с усилием, и большая рыба согнула его в дугу. Антошка действовал очень искусно; он водил сазана на кругах, не давая ему подойти под лодку. Мало-помалу рывки становились слабее, и, наконец, сазан боком всплыл па поверхность. Антошка подтянул его к лодке, а я удачно подвел под него подсачек.
Выбросив сазана на дно, Шукарь накрыл его своей курткой, чтобы он не слишком трепыхался.
– Кило на четыре будет, - сказал Антошка с довольным видом.
– А ты молодец, ловко подхватил его.
Второе полено мы искали минут двадцать и нашли его, когда совсем рассвело. Оно оказалось на полкилометра ниже Верблюжьего и почему-то стояло торчком. Антошка сомнительно покачал головой, и я почувствовал что-то неладное.
Едва лишь он взял полено, как оно чуть не вырвалесь из рук.
Все же ему удалось удержать его, но лодка вдруг двинулась по течению, набирая ход. Щукарь пробормотал:
– Ох, там и сазанище сидит... Силен, как лошадь!
Он попытался улыбнуться, но губы его только судорожно искривились. Он перебрался на корму, а мне велел сесть за весла.
Сазан долго тащил нас с неослабевающей силой. Наконец Щукарь крикнул:
– Греби напротив, да не торопись!
Я опустил весла в воду и лишь тут почувствовал, что сазан действительно силен! Долго мы держались на месте, а потом лодка стала чуть заметно подаваться.
Когда мы подходили к острову, я так упарился, что рубашку на мне - хоть выжми. Не лучше пришлось и Антошке. Полено валялось у его ног, и он держал бечеву, но она изрезала ему руки, с ладоней сочилась кровь.
Сидевшие на берегу с удочками Сенька и Васька вскочили и что-то закричали, но нам было не до них: в это время сазан большой дугой начал заворачивать назад. Щукарь с натугой выдохнул:
– Ага, сдаешься, чувствуешь, что твоя не берет! Челнок, греби сильнее!
Я налег так, что у меня спину заломило, и с радостью почувствовал, что сазан на самом деле начинает сдавать. Прошло несколько минут, и Щукарь смог, наконец, поднять удилище. Оно согнулось чуть не в кольцо, и будь сделано кем-нибудь другим, наверняка бы лопнуло. Но Антошка был мастер на такие вещи, и удилища у него - первый сорт, лучше всяких покупных. Водя рыбину, он только не давал леске ослабнуть, потому что если она ослабнет, сазан мигом перехватит ее своей твердой спинной пилой.
– Врешь, балабон, - пыхтел Антошка, подводя сазана к поверхности, врешь, не уйдешь!
Вода забуровила, и я почти с ужасом увидел, как показалась огромная сазанья голова. На верхней губе сложенного трубкой рта извивались две пары толстых черных усиков, как присосавшиеся червяки.
– Антошка!
– с отчаянием закричал я.
– Он не влезет в подсак!
– Вижу, - прохрипел задыхавшийся Щукарь.
– Правь на отмель!
К нашему счастью, отмель у левого берега, глубиной всего в полметра, была недалеко, и я погнал лодку. Сазан шел за ней, сопротивляясь, но устало. Видно было, что он тоже измотался в борьбе.
Лодка проскочила к самому берегу, и сазан оказался на мели, почти касаясь брюхом песчаного дна. Антошка сунул мне в руки конец удилища и, не раздумывая, плюхнулся в воду, прямо на толстую сазанью спину. Борьба была непродолжительна, и громадная туша, покрытая темно-золотой чешуей, перевалилась через борт, а за ней влез и мокрый с головы до ног Антошка.
Он весь дрожал, но не от холода, а от радости. Я в первый раз видел нашего флегматика таким. Он бормотал всякий вздор, хохотал и подмигивал мне.
Мы подошли к острову и с торжеством вытащили свою добычу. Сенька и Васька были ошеломлены.
– Ну что!
– хохотал Антошка.
– Видали, как рыбу ловят? Килограммов на двенадцать вытянет!
Дома оказалось, что опытный Щукарь ошибся немного: в сазане оказалось одиннадцать с половиной килограммов.
Мы отнесли сазанов к месту ночевки. Кубря с любопытством топтался около большого и нечаянно влез к нему на хвост. Великан взмахнул хвостом, щенок с визгом взлетел на воздух и шлепнулся прямо в золу погасшего костра. Смущенный не столько полетом, сколько нашим хохотом, Кубря забился в кусты и наблюдал за врагом круглым черным глазком.
– А у вас как?
– догадался, наконец, спросить Антошка.
– Ну, что у нас, - скромно ответил Васька.
– У Сеньки ушел один, а я вынул сазана кило на три.
– Неплохо и это, - великодушно одобрил Щукарь, и мы все пошли на берег.
Пока возились с большим сазаном, солнце поднялось довольно высоко, и клев пошел на убыль. Я ничего не поймал, Ваське попался сазан на килограмм, у Сеньки ушел еще один большой, и он чуть не плакал от досады. А удачливый или, вернее сказать, искусный Щукарь заполучил еще одного хорошего сазана килограмма на три.