Удали меня из памяти
Шрифт:
— Ну ладно, вру, раскусил. Квартира моя, ещё как минимум на год. Потом, не знаю.
— А что потом? — Кирилл вгрызся в её(!) любимое пирожное-эклер с заварным кремом.
— Потом я получу диплом и уеду домой, квартиру, наверное, продам. А может, поступлю в магистратуру, не знаю, пока не решила.
— Понятно. А откуда ты?
— Из моря.
— Русалка?! — он отложил недоеденный кусочек и облизал губы.
— Всё может быть …
Стесняться больше не хотелось, на самом деле она больше стеснялась урчания голодного желудка, чем кушать перед незнакомым парнем. Хотя таким ли уж и незнакомым?!
— Сколько загадок!
— Каких загадок? Все предельно ясно:
Кирилл засмеялся, но быстро успокоился. Его взгляд пронизывал до костей, неяркий свет кухонной подсветки отбрасывал блики на его лицо и круглые темно-коричневые глаза. Проникновенные и красивые глаза. Алёна смотрела и погружалась в их глубину. Что происходит? Что, в конце концов, с ней происходит?!
— Страшно.
— Что?
— Завязнуть в этой пучине.
— Я думаю, тебе это не грозит.
Парень собрал недоуменную складочку кожи на лбу.
— Слишком нехорошая о тебе слава, Руднев. А русалки выбирают других, чистых.
Он повертел головой в разные стороны, якобы размять затекшую шею, на самом деле, пытаясь скрыть недовольство от услышанного.
— Кушай, зелёная, а то совсем исхудаешь.
Алёна и не противилась, она с удовольствием поглощала уже третье, невероятно вкусное, свежее лакомство, запивая слегка остывшим чаем. Сощурив глаза, Кирилл задумчиво наблюдал за действиями, сидевшей напротив девушки. Она нравилась ему все больше и больше. Волосы почти высохли, стоя торчком у корней, они спускались на плечи и обнимали её грудь с явно выступающими через домашнюю футболку сосками. Она с наслаждением жмурилась, совсем не эротично слизывая выскакивающий, подтаявший крем. Не было стеснения, наигранных томных взглядов зеленых глаз, естественная, настоящая, красивая. Никакого флирта, заигрывания, попыток понравиться, что разочаровывало и разжигало одновременно. Наверное, пора домой, он не имел привычки держать себя в руках рядом с привлекательной девушкой, а сейчас именно тот момент, когда это нужно было сделать. Спугнуть её нельзя. А так хочется!
— Я, наверное, пойду. У тебя ещё много работы. Курсач у Интеллигента — залог успешной сессии.
В глазах напротив сожаление?! Кирилл не сдержал победной улыбки, он молодец, он почти справился, вот только как же тянет остаться.
— Спасибо, что накормил, — Алёна подарила гостю сытую довольную улыбку, — обожаю эклеры.
— Расскажи, что ещё любишь, и быстрее станем друзьями.
Девушка отрицательно покачала головой:
— Не всё сразу, Ру …, Кирилл.
Он ухмыльнулся.
— Проводишь?
— Провожу.
Он надел свою обувь и обвел на прощание квартиру взглядом.
— Ну, пока, русалка?
— Пока, — Алёнка улыбалась, хотела убрать этот неконтролируемый спазм со своего лица, но не могла, хоть убей.
Он заколебался на выходе, сделав глубокий вдох, развернулся и вперил в неё возбужденный взгляд:
— Журавлева?
— А? — под настолько откровенным взглядом она сжалась в комочек.
— Я не знаю, что происходит.
Движение было очень быстрым, Алёна не успела отреагировать. Её спина вжалась в стену, придавленная чужим телом, она распласталась, раскинув руки, которые тут же были захвачены чужими ладонями. Он целовал властно, требовательно, не давая шанса на сопротивление. И она ответила, захватила губу, слегка прикусила и начала посасывать. Ей хотелось и нравилось. Почувствовав ответ, он ослабил порыв, поцелуй, на мгновение замерев, стал нежным, изучающим, присваивающим. Руки устремились вверх и соприкоснулись, его ладонь сжала запястья, освободившаяся рука обняла за талию и притянула ближе к себе. Они целовались безрассудно, слишком плохой мальчик и безупречно хорошая девочка потеряли голову. Пальцы скользнули по животу, подарив щекочущее, непривычное ощущение, она порывисто вздохнула. Он принял это за согласие, рука устремилась вверх, нашла обнаженную грудь и слегка её сдавила. Алёна замерла, его губы застыли в нерешительности, карие и зеленые глаза открылись и вели между собой страстную немую беседу. Его большой палец провел по возбужденному соску, аккуратно надавливая, даря ощущения, которые Алёне раньше никогда не приходилось испытывать. Волна дрожи пробила тело, она содрогнулась, пальцы захватили сосок и начали с силой покручивать выпирающий холмик.
— Нет, Руднев! — взять себя в руки стоило неимоверных усилий, тем более в такой ситуации, в которой нестерпимо хотелось идти дальше, узнать и прочувствовать всё, что он сможет ей подарить.
— Почему? — прислонившись к её лбу своим, парень тяжело дышал, прикрыв глаза, руки повисли вдоль тела, по-прежнему прижимающего её к стене.
— Не всё сразу, я же сказала.
Кирилл глубоко вздохнул и открыл глаза:
— Как скажешь, зеленоглазая. Пока.
— Пока.
Дверь закрылась, Алёна стояла и смотрела на неё сумасшедшими глазами. Что это было, черт возьми?! Что это было?! Боже, как это было …!
Засыпая, она нащупала телефон, открыла переписку, нажала на номер и приняла решение сохранить. «Руднев». Нет, пусть будет «Кирилл». Улыбнувшись, она закрыла глаза, ни одной единственной мысли о заждавшихся книгах не появилось в голове.
Глава 7
Кирилл обмотал бедра полотенцем, провел рукой по запотевшему зеркалу и внимательно осмотрел себя со всех ракурсов. Завтра нужно побриться, сейчас пора спать, осталось меньше пяти часов. Дверь в ванную комнату закрылась со стуком. С высокомерным выражением лица он рассматривал длинноногую красотку, развалившуюся на его постели, совершенно не стесняясь наготы. Кажется, она уснула. Кирилл включил верхний свет.
— Эй, подруга! Подъем! — парень нетерпеливо потолкал её в плечо.
— Что? — недовольно пробурчала девушка, приподняв голову и щурясь от яркого света.
— Тебе пора.
— Куда?
— Меня это не волнует, главное — из моего дома.
— Ты меня выгоняешь? — короткостриженая брюнетка приняла сидячее положение и вперила в хозяина квартиры обиженный взгляд.
— А ты думала, в ЗАГС приглашу?! — Кирилл открыто насмехался, поглядывая на обнаженную грудь.
— Но ты же говорил …
— Никогда не верь тому, что я говорю по ночам. По ночам я вру без зазрения совести.
Собеседница нахмурилась.
— Эрнест Хемингуэй. Классика! Самообразованием надо заниматься в перерывах между скачками по чужим койкам.
Кирилл взял с кресла небрежно брошенную в порыве куртку, достал бумажник и выудил оттуда пятитысячную купюру:
— Так и быть, оплачу тебе такси, — бумажка легла на тумбочку возле кровати, он несколько раз по ней стукнул.
— Во столько, значит, ты меня оцениваешь?! — Прошипела она, скрипя зубами.
— О! Поверь! Для тебя это слишком много. Я повысил тебе самооценку. Не благодари.
Парень снял полотенце, импульсивно прошелся им по волосам и пошел к шкафу за одеждой.
— В душ я хотя бы могу сходить?
— Нет. Хватит с тебя моей постели.
— Чтоб тебе пусто было, Руднев! Чтоб ты провалился! Чтоб у тебя больше никогда не встал, — сыпала проклятиями ночная гостья, порывисто натягивая одежду.
На выходе из квартиры она обернулась, Кирилл стоял, засунув руки в карманы домашних шорт и глумливо улыбался.