Удалить эту запись?
Шрифт:
По литре «пять» — может, удастся умаслить маму?
А ВМ тянет. Хочется написать: «ВМ, зараза такая, тянет». Даже не зараза, хуже. Но я помню про ее гипс и про ее маму. И про дом престарелых. И ненависти нет. Только надежда: а вдруг школьный сайт зависнет, сломается или его взломают. Не я же одна из-за четвертных оценок дерганая. Было бы как в плохом кино: умный хакер спасает прекрасную троечницу. Бр-р-р-р. Пошлятина. Но я согласна и на пошлятину.
* * *
ВМ все выставила. Мам все посмотрела. Блинский блин.
Самое
Мандарины не помогают. У меня теперь слезы будут мандариновые. Все новогоднее настроение псу под хвост.
«Пора думать о будущем, Вера!»
«Что из тебя вырастет, уборщица?»
А что, уборщицы не люди, что ли?
«Если ты не сможешь себя обеспечить, как ты будешь жить?»
Как угодно. Как Сончита, например. Или как Лилька — ее папа их всех обеспечит на сто лет вперед.
«Ты будешь никем! Если ты не в состоянии себя обеспечить, ты никто!»
Ага, сейчас, четыре раза. Если бы у меня родители нормально зарабатывали. Если бы у меня вообще были родители, два экземпляра. У меня был бы папа, и он бы за меня заступился бы. Он бы ей все сказал!
Я сейчас печатаю и всхлипываю от жалости к себе. Когда Лилька мне на своего отца жалуется, я думаю: лучше вообще никакого отца, чем такой. А потом думаю, что, если бы у меня был настоящий отец, а не биологический, все было бы по-другому. И мне бы никто не орал сейчас о том, какое я ничтожество.
С Новым годом, мама, дорогая. Я тебя тоже ненавижу!
* * *
Мне Юля прислала по скайпу поздравление на английском, с Новым годом, я половину слов не поняла. Даже больше половины. Почти вообще ничего не поняла. И не пойму уже никогда, наверное. Я не знаю, зачем учить англ, если в школе все равно этот тройбас хронический и мама вопит, как пожарная сигнализация.
Я Юле написала Thank you, и все. А она спрашивает про оценку в четверти. Я ей печатаю, что трояк. Думаю, щаз она тоже пилить станет. А она такая пишет: а ты сильно расстроилась? Я соврала, что не очень. Я вообще терпеть не могу, когда я говорю, что у меня все ок-норм, а мне не верят. Даже если мне на самом деле фигово, не надо меня об этом спрашивать — раз я об этом не говорю, значит, не хочу говорить.
Я ей чего-то такое про это напечатала, а она пишет, что все нормально. Что у меня прогресс есть, просто он скачками пойдет и по тестам может быть незаметен.
Я написала: вы моей маме об этом скажите, мне ни горячо, ни холодно, мне ваш английский вообще по сараю.
А Юля говорит, что не по сараю, что она препод и ей видно, что я тянусь и мне нравится.
А я уже не хочу никуда тянуться. У меня НГ сегодня, а я никуда не пойду из-за этого трояка вонючего. Я так и написала. А потом подумала, что, если уж совсем честно, я больше всего хочу сидеть дома и читать фанфики, а к Лильке домой не хочу: когда я ее отца вижу, мне хочется надеть капюшон, и вжаться в стену, и вообще свалить из их квартиры как можно быстрее. Но Лильку ко мне на НГ тоже не отпустят.
Я печатала Юле про все это сообщение, долго-долго, даже до середины не напечатала, а Юля из скайпа ушла. Я разозлилась.
А тут мам в дверь скребет. И спрашивает, сильно ли я на нее сержусь. Потому что ей Юля вот прям щаз звонила и объясняла про ступенчатый прогресс.
Тут я подумала, что вообще-то Юля мой препод, то есть за мои оценки как бы она отвечает. И она маме тоже так сказала. И мам наконец смирилась. Типа она же видела вообще-то, сколько я занимаюсь в последние дни. Но все равно сердится.
Ну это же мой мам. Как машинка на сбрендившем радиоуправлении. Обещает, что орать не будет, а все равно орет. И ее не переделаешь. Я смирилась уже.
Мам спросила, куда я хочу на НГ в полночь — в парк Горького или на ВДНХ? Я не знаю. Вообще, когда на Новый год снега нет, никуда не хочется. Или в такое место, где не видно, что у нас тут шестьдесят первое ноября.
Короче, мы дома будем. К нам, может быть, как раз Юля заедет, поздравит.
Скажи мне кто, что я буду отмечать НГ с преподом по инглишу, я бы опупела. Но Юля будет не препод, а друг семьи. Мой друг теперь тоже, она же мне сегодня все разрулила.
Январь. Без комментариев
Второй год подряд первого января мой биологический отец поздравляет меня с Новым годом. Не знаю зачем. Как будто специально.
Ужасно. Ужасно несправедливо.
Плакать на морозе очень больно. Слезы к лицу сразу примерзают. А я не могла вытереть. У меня в одной руке была сумка, а в другой — Марсик на поводке. И он тянул. А в сумке сверху торчала такая колючка. Искусственная. Мы с Лилькой встретились только сегодня наконец, и она мне ее подарила. Это вешалка для бус и колец. В виде ветки. Я себе щеку ею чуть не пропорола. Л подарила и пошла обратно в свой подъезд. А мы с Марсиком гуляли вдоль синих домов. И тут звонок! А когда плачешь, а слезы вытирать нельзя, это какой-то ужас. Ну зачем он мне звонит? Напомнить, что у всех отцы есть, а у меня нету?
* * *
Опять ругаемся с мам. Самое дурацкое в зимних каникулах — это то, что у взрослых тоже каникулы. Все сидят дома друг у друга на голове. А потом ругаются. Из-за фигни. Из-за того, кто пойдет с Марсиком на улицу в такой морозище. Из-за того, что я, видите ли, немытые кружки у себя на столе держу. Мне же они не мешают! И это не последняя посуда в доме!
Самое поганое, что мама и сейчас снова умудряется орать про мое будущее. Ну при чем тут кружки-то?
Хочу жить одна!
Мы с мам друг от друга всегда звереем за праздники. Мы и в Праге ругались, и в Хельсинках, и в Испании. Наверное, если бы вместо меня у мамы был муж, она бы ругалась с ним.
Вообще, это из-за того, что у нас с мам кризис. На работе. В школе. И в стране.
* * *
Началась третья четверть. Бр-р-р!
Мне опять снятся неправильные глаголы. А я и без того мало сплю.