Удар молнии
Шрифт:
Взгляды шоссов были равнодушными или я ничего не мог в них прочитать.
Пару раз навстречу мне провели громадных животных, похожих на неуклюжих мохнатых ящериц. Навьюченные, со сбруей, они послушно топали за хозяевами, которых могли перекусить одним движением челюстей.
Лавку я определил сразу, по аляповатой вывеске "Товары". Напротив расположился дом, украшенный надписью "Таверна". Я заколебался, желание выпить чего-нибудь прохладительного навалилось с исключительно сильным.
Но благоразумие одолело порок. Гордясь собой по этому поводу, я переступил порог лавки и тут же едва не споткнулся о крошечного рыжего человечка, яростно колотящего молотком по полу.
Обнаружив мое присутствие,
Вот уж точно, встретили по одежке. Мати поднялся, небрежно швырнул молоток в угол и повел меня в прохладные глубины лавки, где грудами был навален разнообразный товар, а под потолком чуть слышно гудели кондиционеры. – Начнем с обуви, – сказал рыжий, вытаскивая из пирамиды коробок нижнюю. Остальные с грохотом рухнули, но хозяин лавки не обратил на это внимания. – Снимай ту рухлядь, в которой ты сюда прилетел…
Через полчаса я стал выглядеть как самый настоящий обитатель Эммериха. Получил толстые сапоги с отводом тепла через пятки, охлаждающий шлем, маску на лицо, пылезащитную накидку и еще кучу всяких вещей, без которых умереть в пустыне легче, чем высморкаться. – Ну вот, – проговорил Рыжий Мати, с масляной улыбкой принимая деньги, – теперь ты если и сдохнешь здесь, то только по собственной глупости… – О, этого добра у меня хватает, – ответил я, довольно неловко чувствуя себя в новой одежде. – Где тут можно остановиться? – В таверне сдают комнаты, – он проворным движением сунул деньги в карман. – Да, и два бесплатных совета в качестве бонуса – не пробуй местный кофе и всегда верь шоссам. Они не люди, они не врут.
На улице в меня вновь вцепилось солнце, но теперь я был защищен, и если раньше падающий с неба жар казался нестерпимым, то сейчас я ощущал только легкое тепло.
Было искушение для пробы прогуляться по пустыне, но я отверг его и толкнул дверь "Таверны", настолько ветхую, что прикасаться к ней хотелось не иначе как в белых перчатках.
Едва я сделал шаг внутрь, как мне тут же попытались дать в морду. От неожиданности я даже не попробовал уклониться и чей-то кулак въехал в мой подбородок. Я вздрогнул, выронил рюкзак, который нес в руке, и ударил в ответ. Но вокруг творилась такая свистопляска, что понять, кто именно саданул меня, было просто невозможно.
Я ударил кого-то, потом мне врезали еще раз, чей-то сапог постарался сломать мое ребро. Происходящее больше всего походило на драку из древнего вестерна, разве что не было слышно звона разбиваемых бутылок, только надсадное дыхание десятка мужчин.
Кончилось все на том, что кто-то свалился на пол. Тут же остальные перестали махать кулаками и как ни в чем ни бывало, похлопывая друг друга по плечам и оживленно переговариваясь, отправились к столикам.
Поверженный остался на полу, а я, как дурак, в боксерской стойке у двери. Тут то меня и заметил торчащий за стойкой толстопузый субъект в грязном фартуке, судя по всему, хозяин. – Эй, почтенный! – крикнул он. – Не стой там, да! Походи сюда, да!
Я не заставил себя упрашивать. – Пива, да? – спросил он, не успел я занять высокий табурет. – Да, – в тон отозвался я. – У вас всегда так весело? – Не, – ответил хозяин заведения, суя подозрительной чистоты кружку под ударившую из крана пенную струю. – Это гуртовщики гуляют, да! – Гуртовщики? – Ну, которые баллогов разводят, – он сунул мне кружку и щедро насыпал в мисочку сухариков, – не знаешь, да? Видел животные такие большие, да? – Видел. – Так вот они их пасут там, у гор, – последовал взмах головой куда-то в сторону севера. – А иногда их хозяин отпускает отдыхать, да? А они там так друг другу надоедают, каждый день здесь морду бьют! Там нельзя, да! Там работа, там накажут! – Понятно, – ответил я, осознав, что наблюдал некий сеанс коллективной психотерапии по-местному, и принялся за пиво.
Гуртовщики, судя по всему, пили куда более крепкие напитки. Поверженный с кряхтением поднялся, выплюнул зуб и пошатываясь, присоединился к товарищам. Его приняли со смехом и радостными воплями. – Как насчет у вас остановиться? – спросил я, покончив с пивом. Оно оказалось куда лучше, чем на некоторых высокоцивилизованных планетах. – Надолго, да? – До первого каравана, который пойдет… – я напрягся, вспоминая название, услышанное от Деметрио, – …в Нак-Караздх.
– О! – хозяин посмотрел на меня с удивлением. – Комната есть, да. День обойдется в пятнадцать партангов.
Я уже знал, что в это равняется примерно одной федеральной денежной единице, поэтому просто кивнул. – Только когда такой караван, я не знаю, – пожал он плечами. – Может завтра, да? А может и через месяц…
Пессимизм хозяина таверны не оправдался, я прожил у него всего пять дней. На шестой утром, когда я в гордом одиночестве завтракал, в помещение неторопливо вошел один из обитателей поселка, хозяин ремонтной мастерской по имени Шейд. К этому дню я был со всем знаком, все знали, чего я жду, поэтому он сразу перешел к делу. – Прибыл большой караван, – сообщил Шейд, едва сев ко мне за стол. – Уходит в нужном тебе направлении вечером. – Благодарю, – я кивнул и махнул хозяину, чтобы тот налил доброму вестнику пивом. – Завтра уедешь, да? – спросил владелец заведения, подлетая с полной кружкой. – И мы так и не узнаем, откуда ты взялся, да? – Не узнаете, – я усмехнулся.
Споры о том, откуда я появился, были главной темой разговоров в поселке. Никто не спрашивал впрямую, но каждый считал своим долгом поговорить со мной и попытаться выведать истину.
Я их вполне понимал. В космопорт в тот день не прибыл ни один корабль, да и вообще они садились тут очень редко, а то, как я вышел из пустыни, никто, похоже, не видел, кроме одного шосса.
А его мнением, как и точкой зрения прочих аборигенов никто не интересовался. Люди и шоссы жили в одном поселке, в одинаковых домах, ходили по тем же улицам, ежедневно сталкивались, но при этом существовали словно в двух отдельных мирах. – Откуда ты такой злой взялся, да? – с хитрой улыбкой вздохнул хозяин таверны.
Караван остановился на предназначенной для подобных визитов площадке. Тут имелась тень – громадные навесы на тонких столбах, и пункт продажи воды. На другой планете подобная вещь выглядела бы дико, но только не на Эммерихе.
Селение обеспечивал водой один сгуститель, и счет влаги шел на литры.
Старший каравана, высокий шосс по имени Кобад-ал, выслушал мою просьбу с невозмутимостью китайского мудреца. Глаза его не выражали ровным счетом ничего, а сам он походил на статую змеиного бога, наряженную последователями в нелепую глухую накидку. – Хочешь ехать с нами? – переспросил он после паузы. – В Нак-Караздх? – Да, – я всем видом демонстрировал безусловную решимость. – Ты уверен? Это долго, тяжело и дорого, – несмотря на шипящие интонации, его произношение было почти безупречным. – Если тебе нужно в космос, то не проще ли дождаться корабль здесь. – Не проще, – ответил я, вспоминая рассказ Малезани, что упросить кого-либо из садящихся здесь контрабандистов взять на борт пассажира сложнее, чем уговорить пьяницу отказаться от дармовой стопки. – Пустыня не любит слабых, – проговорил шосс со странной интонацией. Я все никак не мог понять, что именно скрывается за его бесстрастностью – равнодушие, нежелание брать меня или еще что-то? Невозможность воспринимать собеседника невербально нервировала. – Ты можешь погибнуть. – Я знаю. – Хорошо, – он повернулся на месте так резко, что полы накидки тревожно зашелестели, – пойдем, посмотрим, как на тебя отреагируют баллоги…