Удар молнии
Шрифт:
Далеко-далеко гулко и долго рокотал гром, рокотал давно, но вокруг не было видно ни тучки. Чистое небо. И палящее солнце.
— Ладно, Слава. Удачи вам. — Иосиф Давидович протянул на прощание руку. — Если что, вы знаете, где я живу. Главное, не отчаивайтесь.
Я сказал:
— Постараюсь. — И быстро пошел к автобусной остановке. Потом обернулся. Иосиф стоял и смотрел мне вслед. И гремела гроза. Все ближе и ближе. Но я не мог понять, с какой стороны она надвигается. Только думал: «Хорошо бы успеть до ливня»…
Я прождал автобуса почти полчаса. А еще через десять минут он ввез меня в самое пекло:
— Во имя Отца и Сына… — проворно крестилась сидевшая напротив меня старушка.
Во все небо над нами раскинулась черная туча. Вокруг наступала ночь!
Я выскочил из автобуса на своей остановке. Предстояло еще перейти шоссе и пробежать километр до огорода. «Нет, до дождя не успеть, — думал я, пропуская машины. — Только бы не было града».
В автомобильном потоке образовалось окно, и я, еще раз посмотрев налево-направо, заспешил через шоссе. И…
На этом все кончилось. Почему-то мне показалось, что я угодил под колеса. Нет, даже не под колеса — под гусеницы огромного карьерного экскаватора, настолько тяжело меня вдавило в асфальт, размазало по его поверхности. Я ощущал, как распадаюсь на атомы, как прекращаю существовать в этом мире.
Я впитываюсь, словно дождь, в землю, и меня оттуда уже не достать. Я, как невесомый гелий, стремительно поднимаюсь вверх и растворяюсь в воздухе. Меня уже нет, осталась одна оболочка, неестественно скрючившаяся на самой середине шоссе. Ее осторожно объезжают машины. Некоторые останавливаются, и из них вылезают люди. Они спешат к оболочке, жадно пялятся на нее, возбужденно размахивая руками. Потом над ней наклоняется человек в милицейской форме. Потом…
Пустота… Бесконечность…
Старуха с косой улыбнулась, оскалив желтые зубы, и протянула мне руку. Я улыбнулся в ответ. И, развернувшись, пошел прочь. Не спеша. Сознавая, что Костлявая идет следом за мной. И не зная, готов ли ответить на ее ледяное рукопожатие. Я сомневался. Я не решался. Мне хотелось подумать. Уж больно неожиданным оказалось ее приглашение в гости.
Часть вторая. ЧТО-ТО ПРОИСХОДИТ…
— …И проклятые проститутки напоили их возбудителем, — продолжал Погосян. — Что тут начало-о-ось!..
Андрей ухмыльнулся и, достав сигарету, надавил на прикуриватель.
— …Бедные шлюхи прокляли все! Их сковали браслетами и по очереди…
В этот момент громыхнуло над самой головой. Громыхнуло так, что, казалось, готово от этого вдавиться внутрь лобовое стекло; так, что еще долго в ушах стоял колокольный звон.
Андрей громко выругался и машинально утопил в пол педаль газа. Стрелка спидометра устремилась к отметке «120».
Патрульная машина «08» Пушкинского ГИБДД возвращалась с дорожного происшествия, о котором двадцать минут назад сообщил по телефону неизвестный мужчина. Сообщение оказалось ложным, или водители, как это часто бывает, до приезда милиции успели договориться между собой и разъехались, не усложняя жизнь ни себе, ни прапорщику Андрею Безуглову. Он не был за это на них в обиде. Прокатился до Киевского шоссе — и делов-то…
Сумасшедший денек! Воскресным вечером еще не протрезвевший после уик-энда народ дружно рассредоточился по машинам и рванул со своих дач по домам. В три сметающих все потока. Не соблюдая никаких правил движения. А в результате у поворота на Южное кладбище сейчас догорал перевернутый микроавтобус «фольксваген», а ближе к деревне Дони на обочине вдоль дороги уже в течение двух часов были выложены четыре трупа из разбитого «мерседеса». Четыре трупа, в том числе два маленьких, детских. И все это впопыхах накрыто чехлами, сдернутыми с ненужных уже сидений сплющенной, словно консервная банка, машины.
«Мерседес» и «фольксваген»… Две серьезные аварии на отрезке дороги в какие-то пять километров. За один только вечер. И этот вечер еще не закончился…
Андрей включил сигнал поворота и свернул направо с Киевского шоссе в сторону Пушкина. Словно вырвался из сумасшедшего дома на волю. Просторно! Спокойно! Хорошо!
…Ко всему прочему нелегкая принесла грозу. Так темно в июне бывает в Питере только, в два часа ночи. Скоро к темноте добавится ливень. И мокрый асфальт. А эти уроды даже и не подумают сбросить скорость.
…«Мерседес» и «фольксваген» — это их не касается. Там сейчас работают другие ребята. А «ноль восьмым» по рации приказали возвращаться в отдел. И слава богу! Подальше от этого месива. Не приближаться бы к нему никогда!
— Слушай дальше про этих дур, — сказал Погосян.
— Давай трави. — Андрей заметил метрах в двухстах впереди мужчину, который собрался переходить дорогу, и сбросил газ. Сейчас мужчина пропустит «КамАЗ» и рванет на другую сторону. До их машины он вполне успевает…
— Короче, эти сучки, уже здорово датые, вчетвером умудрились набиться в ванну. В самую обычную ванну…
…Мужчина побежал через дорогу. И в этот момент что-то произошло. Что — Андрей сначала не понял. Ослепительно яркая вспышка, и сразу следом за ней в барабанные перепонки вонзился оглушительный треск. Андрей почувствовал, что на секунду потерял зрение — так, как это бывает, когда ночью ослепляет дальний свет фар. Он спокойно надавил на педаль тормоза.
— 3-задница… — рядом злобно шипел Погосян. — Что, попало по нам?…
Молния! Она угодила в машину? Через антенну разнесла к чертям рацию?
— …Мужика! Гляди, мужика долбануло! — Погосян чуть не захлебывался от возбуждения. — Ой, бля-я-я! Я такого еще не видел! Наверное, там добрый шашлык!
Андрей аккуратно припарковался на грунтовой обочине прямо напротив скрючившегося на осевой мужчины. На другой стороне дороги тоже стали останавливаться машины. Из бежевой «Волги» спешила выбраться полная женщина.