Удар «Стрелы»
Шрифт:
— Дурак! Совсем дурак баба!
Третий голос оборвал перепалку:
— А ну заткнулись, все, жрать садитесь. Два раза предлагать не буду!
И вновь какая-то неразбериха за бетонной стеной.
Дубов взглянул на Гончарова:
— Ты чего-нибудь понимаешь, Сань?
— Непонятка! Но люди в коллекторе присутствуют. И присутствуют, блокируя проход. Надо связаться с Вьюжиным, ты постой здесь, я отойду.
Сдав назад, старший лейтенант вызвал по специальной связи, работающей и в подземелье:
— Вьюн! Я — Гончар!
Вьюжин ответил сразу же:
— На связи!
— Докладываю, коллектор представляет собой квадратный бетонный тоннель размером полтора на полтора метра, с трубами вдоль правой стены. Прошли по нему около километра. Вышли к поворотам. Скорее всего здесь тоннель огибает какое-нибудь сооружение. За вторым поворотом — люди!
Вьюжин переспросил:
— Люди? Кто?
— Судя по разговору, двое-трое мужчин, одна женщина, среди мужчин — кавказец точно!
— О чем говорят?
— Переругались. Сейчас устроили ужин.
— Пост террористов?
— Вообще-то непохоже. Больше напоминают бомжей, но кавказец?
— Дикой хитер, он мог выставить пост под видом бомжей. Неплохой ход, согласись? Обнаружат, чего им сделают, людям без документов и, вполне вероятно, пришлым, без роду, без племени и места жительства, а главарь получит сигнал о противнике в тоннеле, который, как говоришь, можно использовать как для подхода к школе, так и отхода из нее?
— Я этого не говорил. Но использовать можно! Неясно пока, можно ли проникнуть из школы в коллектор, но выяснить это без снятия поста нельзя. Может, нейтрализовать их?
— Нет, Саня, погоди! Это мы всегда успеем. Надо установить, имеют ли люди в коллекторе связь с террористами.
— Но как это сделать?
— Послушай их. Устройся поближе и послушай. Если перед тобой пост Дикого, то кто-то из них обязательно свяжется с главарем или еще с кем-нибудь из их шайки. Дикой должен знать, что происходит в коллекторе, а посему наверняка запланировал контрольную связь. По ней и определим, кто устроился в коллекторе. Задача ясна?
— Так здесь можно всю ночь провести!
— Ты куда-то спешишь?
— Понял, выполняю!
Гончаров вернулся к Дубову. Прапорщик спросил:
— Ну что, командир?
— Приказал слушать этих подземных крыс. Говорит, возможен контрольный сеанс связи, если люди в коллекторе связаны с террористами.
— А что, логично.
— Конечно! Я пошел к углу, а ты располагайся здесь, не исключено, придется ночь делить, хрен их знает, когда они выйдут на связь с поверхностью и выйдут ли вообще? Так что я на стрему первым. Покурить бы! Да теперь не покуришь. Хоть бы сквознячок какой, а то штиль полный. А ведь здесь не может быть штиля?
— Это не факт!
— Ладно, пошел!
Спецназовцам не пришлось ни ночь делить, ни ожидать связи, ни даже послушать как следует разговор неизвестных. Ситуация разрешилась неожиданно и мгновенно.
Глава третья
Гончаров подошел к углу бетонного каземата. Неизвестный в это же время с другой стороны подошел к повороту. И стоило старшему лейтенанту выглянуть за угол, как он увидел перед собой небритую физиономию мужчины явно не русской национальности. Времени разглядывать неизвестного у старшего лейтенанта не было, и он действовал автоматически. Удар в челюсть отбросил неопрятного мужчину на пол, Гончаров крикнул за спину:
— Дуб, к бою!
И выскочил за поворот, где коллектор расширялся до приличной комнаты, посередине которой стоял ящик, приспособленный под стол. Вокруг него матрасы с одеялами и подушками. На матрасах — люди. Двое мужчин, таких же неопрятных, заросших, чей возраст определить было трудно, но славян, в отличие от того, кто пока еще находился в глубоком нокауте. И женщина, если можно назвать женщиной опустившееся создание, тощее, в грязной одежде, со свалявшимися, сальными клоками рыжих волос и опухшей физиономией.
Гончаров, направив автомат на тех, кто находился у ящика, приказал:
— Всем навзничь, руки вперед с разжатыми ладонями, ноги в шпагат. Одно лишнее движение — пуля в череп!
Обернулся к Дубову:
— Серый! Приведи в чувство ару и к собратьям!
Прапорщик ответил:
— Понял!
Через секунды нерусский полетел к ящику и растянулся возле женщины.
Дубов прошел комнату, обследовал участок коллектора за ней, вернулся, показав жестом: дальше — чисто!
Гончаров внимательно осмотрел притон. Или временный пост, замаскированный под притон, что тоже могло иметь место.
На столе — бутылка самогона, литровая, определить пойло не составило труда по тому, насколько оно было мутно. Рядом стояли стаканы, на газете огурцы, помидоры, копченая рыба, немного сала, лук в изобилии, чеснок, полбуханки надкусанного черного хлеба. Рядом с выпивкой и закуской — пачка «Явы», простой, в мягкой упаковке, спички, складной нож. Под потолком — «летучая мышь», неплохо освещавшая своеобразный бункер. Банка из-под консервов, приспособленная под пепельницу. И вонь, густым облаком повисшая в комнате. Еще одна странность. Эта вонь не выходила за границы участка коллектора, где устроились эти люди.
Старший лейтенант подошел к женщине:
— Красотка! Подъем! Да тихо, без шума! Не надо шуметь, вредно для здоровья. Поднимайся, поднимайся!
«Красотка» медленно поднялась, со страхом глядя на экипированного по-боевому офицера спецназа.
Гончаров спросил:
— Кто такие? И что здесь делаете?
Женщина заговорила, и в нос старшему лейтенанту ударил кисло-сивушный, сдобренный чесноком запах плотного перегара:
— Так мы, это, бомжи! Скитаемся по краю. Летом тут остановились. Живем здесь.