Удар судьбы
Шрифт:
Теперь Кутзес слушал его с глубоким вниманием, не отвлекаясь ни на что. Молодой фракийский офицер знал об Эйде. Он видел его. Но как и все офицеры Велисария, он думал о кристалле просто, как о Талисмане Бога. Объявление Эйда, по мнению Кутзеса, было так близко к божественной непогрешимости, как когда-либо может надеяться услышать человек.
Увидев благоговение во взгляде Кутзеса, Велисарий улыбнулся.
«Чему ты улыбаешься? — спросил Эйд. Грани сверкнули. На мгновение у Велисария в сознании возник образ кристаллического павлина, вышагивающего с нескрываемым самодовольством. — Я думаю, „божественная непогрешимость" идеально мне подходит. Почему только ты не понимаешь
И снова грани сверкнули. Велисарий подавил смешок. Кристаллический павлин, всего долю секунды смотрел на него обвиняющими глазами-бусинками. Он напоминал птицу из курятника, которая требовала то, что ей причитается. Причесанное и оперенное божество, отмеченное агностической наглостью.
Велисарий махнул рукой, чтобы пресечь юмор Эйда.
— В той войне наступил момент, Кутзес, когда армии зла оказались сломлены. Сломлены, но не уничтожены. Но с того времени и дальше они могли только отступать. Только удерживать имеющееся в надежде, что когда-нибудь в будущем им удастся снова начать захватническую войну.
Теперь Велисарий заговорил сурово.
— Те мерзкие звери — их называли нацистами — никогда не получили нового шанса. Сломив их один раз, враги давили и давили, разрушая их. — Он ткнул большим пальцем за спину, показывая на нечеловеческое чудовище, которое маячило где-то за той стеной. — Линк знает эту историю точно так же, как и я. И эта сущность нацелена проверить, чтобы ни я и никто из солдат этой великолепной армии не выжили для участия в будущих войнах. Или, как Линк прекрасно знает…
Он закатил глаза и кивнул туда же, куда показывал большим пальцем. Следующие слова он прошептал, скорее — прошипел. Это было обещание.
— Я выживу, чудовище. И я покажу тебе операцию «Багратион» и разрушение группы Центр. И я покажу тебе Сицилию и день «Д» 45 и операцию союзников у Фалэза 46 .
Велисарий перевел взгляд назад на Кутзеса. Ярость ушла, ее заменил мрачный юмор.
— Как я и сказал, эта неистовая атака — большой комплимент. На самом деле она хорошо подпитывает мою гордость. Ты только задумайся, Кутзес. Великие боги будущего, уверенные в своей собственной идеальности, поставили себе единственную задачу — убить одного жалкого, примитивного, неидеального, нелепого, смехотворного, несчастного фракийского проклятого сукиного сына. — Кутзес расхохотался.
45
День «Д» — день высадки союзных войск в Европе 6 июня 1944 года.
46
Фалэз — город на северо-западе Франции. Город был почти разрушен во время Второй мировой войны.
— Не могу сказать, что виню их!
Еще одна партия стрел полетела над головами. За ними прилетел поток слов — йетайцы выкрикивали приказы. Кутзес высунул голову из-за стены. Опустив ее, нахмурился.
— Я думаю… — Кутзес хмуро посмотрел на Велисария. — Я хочу, полководец, чтобы ты отсюда ушел. Они в любую минуту начнут следующую атаку. Случайная граната… — он покачал головой. Велисарий не стал спорить по этому вопросу. Он поднялся, правда, в полный рост не вставал, и быстро покинул комнату. В следующем помещении без крыши ждал Анастасий вместе с другими катафрактами, которые теперь служили дополнительными телохранителями Велисария. Маврикий заменил Валентина двумя парнями, после того как Валентина взяли в плен. Выбранные катафракты
Анастасий фыркнул, увидев, как в комнату вбегает полководец. Но он воздержался от других выражений своего неудовольствия.
Велисарий улыбнулся.
— Важно, чтобы главнокомандующего видели на передовой, Анастасий. Ты это знаешь.
Когда небольшая группа римлян поспешила из разбитых руин бывшей мастерской ремесленника, направляясь на юг, к относительной безопасности, Анастасий снова фыркнул. Но снова воздержался от дальнейших комментариев. Он уже столько раз проходил этот танец с Велисарием, что давно отказался от надежды научить полководца новым шагам.
Один из катафрактов-новичков не был так философичен.
— Послушай, Исаак, полководец вполне может лежать на причале и армия не станет возражать, — прошептал он своему товарищу. — На самом деле все будут только счастливы.
Исаак пожал плечами.
— Да, Приский, я тоже так думаю. Но, не исключено, именно поэтому он — лучший полководец — если хочешь знать мое мнение, то лучший за всю историю, — а мы только вышибалы с копьями.
Ответ Приския, каким бы он ни был, утонул под звуками гранат, взорвавшихся в нескольких дюжинах ярдов позади них. Малва начинали новую атаку. Секундами позже крики несущихся в атаку людей смешались с огнем мушкетов и следующими взрывами гранат. И затем в течение полминуты пришли первые звуки, создаваемые сталью, встречающейся со сталью.
Катафракты не оглядывались. Ни одного раза за все время, которое им потребовалось, охраняя Велисария, чтобы пробраться через заваленные улицы и поврежденные здания. Это было все, что осталось от центрального района Харка после многих дней разрушения их римлянами и выстрелов по ним малва. Когда они наконец достигли относительно неповрежденной гавани, которая составляла южную часть города, катафракты повернулись и посмотрели назад, на север.
— А на что ты в любом случае жалуешься? — спросил Исаак, возобновляя разговор, и кивнул на север. — Ты что, лучше снова окажешься там? Станешь сражаться улица за улицей?
Приский скорчил гримасу. Как и Исаак, он стал телохранителем Велисария только несколько дней назад. Первая пара телохранителей, которых выбрал Маврикий для замены Валентина, сменилась после того, как началась осада Харка. Маврикий, желающий, чтобы Велисарий оставался в живых, сделал окончательный выбор, основанный на самом хладнокровном соображении из возможных. Работу получили те из букеллариев, которые за дни яростных сражений на улицах Харка показали себя самыми кровожадными.
Исаак и Приский оказались наверху списка. Они завоевали это положение во время одного из самых жестоких тестов, которые когда-либо были придуманы человеческой расой. Ни один из них не слышал про Сталинград, и никогда не услышат. Но каждый из них, если бы оказался среди ветеранов 62-й армии Чуйкова, чувствовал бы себя, как дома. Пусть будут прокляты языковые барьеры.
— Хороший вопрос, — пробормотал Приский.
Он повернулся вместе с Исааком и пошел за Велисарием. Полководец направлялся к складу с толстыми стенами, где римская армия устроила свой штаб. Приский смотрел на фигуру высокого полководца, который наклонился, чтобы зайти в маленькую дверь.
— По крайней мере у него хватило здравого смысла уйти до того, как клинки смочила кровь.
— Пока, — проворчал Исаак. Он потянул за один из ремней, удерживающих тяжелые доспехи катафракта. — Проклятье, я устал ходить в этой броне.