Удар судьбы
Шрифт:
Облегчение оказалось почти взрывным. Ей пришлось бороться, чтобы выдохнуть бесшумно.
До того, как Холкар произнес первое слово, Ирина знала ответ. Это было лицо отца, а не пешвы. Любящего отца, который, как и миллионы до него, мог упрекать, и обучать, и дисциплинировать дочь. Но который не мог, когда час наконец пробил, отказать ей в том, чего она хотела на самом деле. Дададжи Холкар начал говорить. Слушая, Ирина знала, что Кунгас правильно понял душу этого человека, а она сама — нет. Если отбросить парадный мундир и знания, Дададжи Холкар оставался тем, кем всегда был. Простым, скромным, добрым человеком из маленького городка в Махараштре, который пытался содержать семью так, как мог. Малва разрушили его дом и вырвали у него его дочерей. Он не станет, не сможет лишить счастья девочку, которую взял на их место.
Лицо Холкара принесло облегчение. Такое большое облегчение, что Ирина едва слышала его первые слова. Но через несколько секунд стала слушать. А затем, менее чем через минуту, стала бороться со смехом.
Душа Дададжи Холкара была душой отца, да. Но разум все еще принадлежал императорскому советнику. И снова низкорожденный пешва великой Сатаваханы смог перехитрить брахманов.
— Я понимаю, что тебе трудно, императрица, — Дададжи поднял руку, как будто защищая свою монархиню от уничтожения. — Твоя собственная чистота… — Он замолчал, вздохнул и продолжил: — Но ты должна в первую голову ставить нужды своего народа. Каким бы трудным ни был выбор для тебя, с такой священной родословной. — Пешва повернулся вбок на подушке, в сторону Ирины, и поклонился.
— Я внимательно слушал, что сказала посол из Рима. Так внимательно, как только мог, хотя все мое существо сопротивлялось смыслу ее речей. Но мой разум не мог отказать словам. И это правда — то, что она говорит. — И снова Холкар вздохнул, как человек, который отдает предпочтение долгу. — Если ты поставишь долг перед своим народом над всем остальным, отбросив в сторону свои личные заботы, то ты на самом деле должна сделать, как говорит римлянка. Если ты хочешь выйти замуж за силу, императрица, то ты должна выйти замуж за человека из Великой Страны.
От сидящих поблизости послов стали подниматься слабые возражения. Варварский кушан пугал их своими дикими насмешками. Ученому пешве — брахману, как они сами, или по крайней мере они так думали — можно привести доводы разума.
Дададжи вытянул вперед руку, ладонью вниз. Жест в своем роде был таким же презрительным, как усмешка Кунгаса. Ученый старец, пресекающий глупую болтовню деревенских дурачков.
— Помолчите, — Холкар зафиксировал холодный взгляд на собравшихся послах. — Что вы знаете о силе?
Пешва был человеком средних лет, но все еще оставался активным. Дададжи поднялся с подушки с юношеской легкостью. Мгновение смотрел сверху вниз на послов, перед тем как начать ходить взад и вперед. Он сжал руки за спиной, склонил голову вперед — учитель, наставляющий школьников.
— Вы ничего не знаете! Истинные пути силы так же таинственны для вас, как движение планет.
Шагал и шагал, взад и вперед.
— Ни одна страна в Индии — даже все мы, вместе взятые, — не сможем собрать армию, способную разбить малва на поле брани. Это задача римлян, возглавляемых Велисарием. Но он тоже не может сделать это один. Велисарий в состоянии проткнуть копьем асура, но только если демон будет покалечен. А это мы можем сделать. Но это будет трудно, и прольется много крови, и придется заплатить высокую цену. Это, кроме всего прочего, потребует смелости и крепости.
Он остановился, глядя вниз на посла Чолы.
— Когда отец Шакунталы много лет назад попросил вашей помощи против малва, что вы сделали?
Холкар ждал ответа. Ответа не последовало, кроме повернутой в сторону головы. Дададжи посмотрел на Ганапати.
— Что сделала Керала? — спросил он. Ганапати тоже отвернулся.
Горький взгляд Холкара обвел послов. Большинство отвернулись, некоторые склонили головы и несколько — из дальней Юго-Восточной Азии — просто пожали плечами. Их помощи отец Шакунталы не просил.
Но Холкар не позволил им так легко уйти от ответа; через некоторое время они тоже отвернулись. Они, как и он, знали правду. Если бы Андхра попросила, ответ был бы тот же. Нет.
У него раздулись ноздри.
— Сила! — Он фыркнул. — Вы, дипломаты, знаете, как манипулировать властью. Вы не представляете, как создавать силу. Сегодня я скажу вам. Или скорее… — И снова он поклонился Ирине. — Я просто повторю ее слова. Сила приходит снизу, благородные господа Индии. С этого скромного места и никакого другого. Империя, неважно какая великая, неважно какие у нее огромные армии или как хорошо она снабжена оружием, имеет не больше силы, чем люди, на которых она опирается, дают, ее ей. Потому что это они — не вы — должны быть готовы и хотеть шагнуть вперед и умереть, когда пробьет час. И этим низкорожденным людям — не вам — хватает смелости взобраться на горб демону и перерезать ему сухожилия.
Он повернулся к ним спиной. Презрительно бросил через плечо:
— В то время как вы консультируетесь с предсказателями и магами и пытаетесь умилостивить зверя в надежде, что он будет обедать в другом месте.
Его руки все еще были сжаты за спиной. На мгновение они напряглись, как и спина Холкара.
— Не забывайте, благородные господа Индии, что я тоже из маратхи. Я знаю мой народ, а вы — нет. Вы пренебрежительно относитесь к ним, из-за их оскверненной натуры и свободных нравов. Но вы — слепцы, несмотря на все ваше образование. Как и говорит кушан, вы потерялись в иллюзии.
Дададжи сделал глубокий вдох и продолжил.
— Сегодня Махараштра дрожит на грани победы и поражения. Маратхи симпатизируют Шакунтале и многие из их лучших сынов пришли под ее знамена. Но большинство маратхи все еще ждут. Они станут контрабандой поставлять еду, возможно, шпионить или спрячут беженца. Но не больше. Пока нет. Каблук малва стоит у них на шее. Палачи Подлого покрыли их города телами мятежников.
Еще один глубокий вдох, почти великий вздох.
— Однако если вы затянете им в сердца, то поймете: их сдерживает не страх, а просто сомнение. Да, они помнят Андхру и преданы этой памяти. Но Андхра один раз предала их. Кто может сказать, не повторится ли это снова?
Он повернул голову на юго-восток, внимательно глядя на стены комнаты, словно мог видеть за ними Великую Страну.
— Им нужен залог, — сказал он тихо. — Залог, что династия, которую они поддерживают, никогда не оставит их. И какой залог может быть больше, чем превращение императрицей Андхры династии в их собственную? Никто из маратхи никогда не сидел на троне. Через год ребенок величайшего представителя Махараштры продолжит династию.
Его собственное лицо — мягкое, спокойное, ученое — теперь стало такой же жесткой и твердой маской, как лицо кушана.