Ударная волна
Шрифт:
– Так, с ними двое пойдут. Фарид и…
– Командир, мне лучше к заложникам, – сказал афганец.
– Почему? – К мнению лучшего из своих боевиков Хасан прислушивался.
– Мало там наших. Здесь двое, а там сколько… – Полундра отметил, что точного числа афганец не назвал. Соображает.
– Лучше мне быть с заложниками, – закончил Фарид. – И Мамика я с собой возьму, – он кивнул на араба, который вместе с ним слушал страшные байки Полундры. Ясно, почему он так сказал – иначе этот Мамик мог обо всем Хасану рассказать. А так он доволен – ему тоже в опасное место не идти. Значит, промолчит.
– Хорошо, – сказал Хасан, немного подумав. – Идите. Там действительно мало наших. Мало ли что русские могут выкинуть.
Фарид кивнул и с напарником вышел из рубки.
«Отлично! – подумал Полундра. – Теперь, когда самый опасный из боевиков отсутствует, по пути к аппаратной можно будет двух других и обидеть слегка». Сергей равнодушно выслушал очередную серию угроз и обещаний – пока Хасан говорил, он думал о двух боевиках, которые должны были их вести теперь. Одного из них звали Закир. Это был высокий, худой тип с вытянутым лицом. Автомат он не опускал ни на секунду, но иногда отводил ствол от русских – особенно когда на что-то отвлекался. Особой ненависти к пленникам Закир, по-видимому, не испытывал. Выражение лица у него было равнодушно-скучающим. Надо полагать, эта операция у него далеко не первая. Для него боевые операции уже не священная война, а просто работа. А работа имеет обыкновение надоедать. И тогда внимание ослабляется, а реакция снижается. Правда, с другой стороны, на него работает опыт, он профессионал. Второй боевик, помоложе и пониже ростом, таким профессионалом явно не был. Вот он как раз, похоже, русских искренне ненавидел – новичок еще, надо полагать. Он не упускал случая ткнуть Полундру или Бойко автоматом, толкнуть или ударить. Своей агрессивностью он и был опасен – для него русские были настоящими врагами. Таких, как он, серьезные дяди, читавшие Полундре и его сослуживцам лекции по психологии террористов, называли «бешеными». С одной стороны, бешеные были опаснее – они относились к каждому делу не просто как к работе, а как к священному долгу. Но с другой стороны, как правило, им не хватало умения. Сейчас Полундра обратил внимание на одну важную деталь. У этого парнишки был не «калаш», а американский «АЗ». Вообще-то в Штатах этот автомат уже давно снят с производства, но осталось таких трещоток в мире немало. И вооружены ими не армии и спецслужбы, а бандиты и террористы, которых и старое оружие вполне устраивает. Но важно не это, а то, что у «АЗ» закрытая крышка затворной коробки работает как предохранитель. Она механически стопорит затвор – и выстрел сделать невозможно, сколько ни дави на спусковой крючок. Так вот, у этого парня крышка была как раз закрыта. То ли специально на предохранитель оружие поставил, то ли просто не знал об этой его особенности. Главное, что прежде чем сделать выстрел, ему понадобится как минимум полторы-две секунды, чтобы крышку открыть. А в бою это очень много времени.
«Короче, первым валю Закира, а вторым этого парня, – подумал Полундра. – Только сначала надо подальше от рубки отойти, чтобы остальные ничего не услышали. А если и услышали, не успели бы на помощь своим прийти».
Однако отойти подальше от рубки не получилось. За первым же поворотом они услышали шаги. А еще через пару секунд увидели двух окровавленных моряков, еле волочивших ноги, и троих сопровождавших их арабов с автоматами. Кстати, рожа одного из арабов тоже здорово напоминала отбивную.
«Мать вашу так! Как не вовремя! – пронеслось в голове у Полундры. – Ну хоть бы на пару минут позже! Это же капитан!»
Глава 14
На этот раз Кадушкину и Бессонову не повезло. Боевик, проверявший коридор, оказался внимательнее своего предшественника. Впрочем, может быть, наоборот повезло? От того, что приходилось сидеть скрючившись в сыром и холодном помещении, оба моряка были уже в таком состоянии, что любое изменение ситуации казалось им благом.
Луч света от фонарика скользнул в глубь комнатки, служившей им укрытием. Он прошел над головами моряков – они затаились у самого входа, сидя на полу.
– Готов? – прошептал Бессонов.
– Да, – так же тихо отозвался инженер. План действий у них был разработан еще несколько часов назад. Правда, шансов на успех было немного, но оба моряка решили сделать хоть какую-то попытку противодействовать врагу.
Мустафа Абдулкарим бродил по кораблю уже четвертый час подряд. Затея отыскать двух беглецов на огромном атомоходе уже давно казалась ему безнадежной. Он обшарил кучу коридоров, каморок, помещений, забитых машинами, и, разумеется, никого не нашел. Бдительность его ослабла, он уже и не рассчитывал, что наткнется на беглецов. И он был один.
Мустафа Абдулкарим шагнул внутрь крохотной темной комнатки. И в тот же миг получил сильный удар в пах – это капитан Бессонов, сидя, ударил его кулаком. Араб взвизгнул и непроизвольно нажал на спусковой крючок – короткая очередь громыхнула в замкнутом пространстве, яркая вспышка осветила лица обоих русских. Пули, рикошетом отлетевшие от стенки котла, просвистели над их головами.
Араб, скорчившись, стал оседать на пол – Бессонов врезал ему изо всех сил. Как только его плечо коснулось пола, Кадушкин навалился на араба всем телом, сковывая движения врага. Но неожиданно инженер почувствовал, что ноги его почти не слушаются – затекли от долгого сидения в одной позе. Он попытался оттолкнуться ногами от стенки, прижать араба к котлу. Не смог. Зато руки ему по-прежнему повиновались – и инженер от всей души засветил арабу кулаком по голове. Вот только попал он, к несчастью, в лоб – темно было, толком не прицелиться. А бить кулаком в лоб – занятие не слишком разумное. Лобная кость куда крепче костей кисти.
Кадушкин взвыл от боли в руке – и тут же получил пинок в бедро, араб начал приходить в себя и сопротивляться. Капитан Бессонов в это время пытался завладеть автоматом. Но араб, получив удар, выронил фонарик, который нес в левой руке, и сейчас он закатился под котел, совершенно бесполезно освещая дальний угол каморки. Ухватить оружие, как хотелось бы, Бессонов не сумел. Он вцепился в ствол автомата, размахнулся – точнее, попытался размахнуться, стенка мешала, и ударил араба. Угодил ему в бок, но вот уже следующий удар пришелся по плечу Кадушкину – араб отпрянул, и инженер невольно прикрыл его своим телом.
Возня в темноте продолжилась. Еще секунд десять русские одерживали верх – сказывалась внезапность нападения и натиск. Но потом Мустафа стал одолевать. Он был моложе и намного сильнее каждого из своих противников. А толком воспользоваться тем, что их двое против одного, русские не могли из-за темноты. Первые секунды они еще различали, где враг, а где товарищ. Но потом разобраться стало сложнее. Куда легче было арабу – молоти куда попало, мимо врага не промахнешься.
Получив сильный удар в ухо, Бессонов откинулся назад, отмахнулся левой рукой, угодил во что-то мягкое, а именно в щеку Кадушкина. И в тот же миг подавшийся вперед араб угодил локтем точно в нос инженеру. Но Кадушкин не остался в долгу. Он поймал араба за руку и вцепился в нее зубами. Мустафа взвыл – и совершенно напрасно. По звуку Бессонов сориентировался и влепил ему сильный прямой удар прямо в лицо, расквасив нос и губы. Араб взревел еще яростнее, вырвал руку из зубов Кадушкина, нанес вслепую пару ударов, получил несколько в ответ.
И тут снаружи раздался топот.
– Что такое?! Кто здесь? – В речи явственно звучал восточный акцент.
– Я здесь! Сюда! И не стреляй! – крикнул Мустафа.
Второй араб ворвался в каморку, как смерч. Мощный фонарь осветил борющихся. И в тот же миг Бессонов получил сильнейший пинок в грудь. Капитан отлетел в сторону, врезался макушкой в железную стену и задергался, тщетно пытаясь сделать вдох. Кадушкин подался было новому врагу навстречу, даже успел ударить его – но удар нападавший легко блокировал, а в это время Мустафа, злобно оскалившись, вцепился ему в горло. Инженер попытался вырваться, но пальцы у араба были цепкие. Уже через несколько секунд в глазах у него потемнело.
– Стой! Задушишь ведь!
– Да, задушу! – прорычал Мустафа. Ему досталось довольно сильно, и желание расквитаться было жгучим.
– Хасан велел их живыми брать!
Мустафа не разжимал рук.
– Он тебя убьет! Ты же знаешь Хасана!
Лицо Абдулкарима приняло более-менее осмысленное выражение. Хасана он в самом деле знал. И в том, что тот ни секунды не колеблясь может убить того, кто нарушил его приказ, он не сомневался ни секунды.
Через пару минут оба русских, слегка оклемавшиеся, стояли перед арабами – к Мустафе и помогшему ему Асри присоединился еще один террорист.