Удержать мою девушку
Шрифт:
— Не отгораживайся от меня, — умоляет она.
— Я не отгораживаюсь от тебя, — говорю я со вздохом.
Закрыв глаза, я выдавливаю из себя: — Я просто хочу принять душ и лечь спать.
— Ты убил человека, который убил тех женщин и твоего друга? — Она спрашивает шепотом.
— Да, — рычу без малейшего сожаления о его смерти.
А затем я открываю глаза и сосредотачиваюсь на ее прекрасном лице.
— Несмотря на то, что я совершаю в своей жизни несколько хороших поступков, Лина, я все равно остаюсь плохим парнем. Никогда не забывай об этом, — говорю ей, прежде чем протискиваюсь мимо нее в свою комнату.
Она не идет за мной в
Его было трудно расколоть, но в конце концов все начинают говорить. Когда ты понимаешь, что тебе больше нечего терять, и чувствуешь, как твоя жизнь ускользает, тогда скелеты, прячущиеся в шкафу, начинают медленно выходить из твоей гребаной души.
Мы получили необходимую информацию. Поскольку Константин Карбоне действительно больше не представляет угрозы здесь, в Нью-Йорке, с тех пор как он начал свои дела за границей, появился новый, многообещающий босс мафии, погружающий свои пальцы в воды торговли живым мясом. Мы отправляем одного из его людей обратно ему по частям в качестве сообщения о том, что мы не собираемся терпеть это дерьмо в нашем городе. Мы отрезаем голову гребаной змее, прежде чем она сможет проскользнуть в темное подполье, и пытаемся занять хорошую, прочную позицию, прежде чем нанести удар.
Я сделал своей жизненной миссией спасение таких девушек, как Селина, от монстров в этом мире, и будь я проклят, если кто-то занимается торговлей людьми в этом городе, пока я дышу.
Я усердно работал, заставляя этого человека страдать, и мы получили информацию, что все девочки в больнице сейчас в стабильном состоянии. Это почти оправдывает все это шоу ужасов, но потом я думаю о тех, кого мы не смогли спасти, и о Майнере.
Они не должны были умирать вот так. Я должен был их спасти. Я был главой той команды, поэтому ответственность за их благополучие ложится на мои плечи. Это моя гребаная вина, и я буду нести бремя их безвременной кончины до конца своей жизни.
Я вылезаю из душа, вытираюсь и обматываю полотенце вокруг талии. Селина стоит в моей спальне и ждет. Собираюсь открыть рот, чтобы сказать ей, чтобы она возвращалась в постель, но она быстро спрашивает: — Этот человек страдал, прежде чем ты убил его?
— Да, — просто отвечаю я. — Он страдал долго, — говорю я с тошнотворным удовлетворением от того, что воздал должное невинным людям, которых он убил.
— Хорошо, — отвечает она, чертовски удивляя меня. Подходя ближе, пока не оказывается прямо передо мной, она приподнимается на цыпочки и нежно целует меня в щеку.
— Ты молодец, Нико, — говорит она, прежде чем покинуть мою комнату.
Я выдыхаю, не заметив, что задержал дыхание, все еще не оправившись от прикосновения ее губ к моей коже. По какой-то причине подтверждение Селины заставляет меня чувствовать себя лучше, пусть и ненадолго. Я хотел спасти их всех, но что сделано, то сделано. По крайней мере, я могу помочь тем, кто выжил. Мы можем дать им лучшую жизнь, будущее. И за это я благодарен. Благодаря Селине у меня такое чувство, будто с моей груди свалился огромный груз, и я снова могу дышать.
Лина всегда оказывала на меня такое влияние — даже в самые мрачные дни она была тем крошечным лучиком солнца, который мне был нужен, чтобы пережить это. Она как маяк света, ведущий меня домой, даже когда я чувствую себя настолько потерянным, что не знаю, смогу ли когда-нибудь вернуться сам.
Глава 32
Селина
Через
Если бы Верона Витале хотела, чтобы я прыгнула с моста, вероятно, сделала бы это, потому что многим им обязана. Я чувствую себя в долгу перед ними. И действительно обязана им своей жизнью. Поскольку она не просит меня делать что-то невозможное или опасное, я могу, по крайней мере, сделать это для нее.
Две женщины размещены в одной палате на десятом этаже больницы, в то время как другая все еще находится в отделении интенсивной терапии. Поездка в лифте проходит тихо, и я несколько раз бросаю взгляд на Нико. Он настоял на том, чтобы прийти, и я чувствую себя немного спокойнее, зная, что он здесь, со мной. На нем темно-синий сшитый на заказ костюм, и он выглядит потрясающе красивым.
Протягивая руку, я хватаю его за руку, и успокаивающее пожатие, которое чувствую в ответ, придает мне сил, для того, чтобы пережить сегодняшний день.
— У тебя все получится, — говорит он мне.
Верона поднялась на десятый этаж впереди нас, желая сначала поговорить с двумя женщинами, пока мы с Нико идем в отделение интенсивной терапии на четвертый.
— Женщина в отделении интенсивной терапии страдала дольше и вынесла намного больше, чем другие, — объясняет мне Нико. Теперь я понимаю, почему Верона хотела, чтобы я поговорила именно с ней. — Ее зовут Лорен. В настоящее время она находится в комнате под круглосуточным наблюдением, потому что продолжает пытаться навредить себе.
Я съеживаюсь от его слов. Лорен явно не хочет больше оставаться в этом мире. Я слишком хорошо понимаю это чувство, и оно возвращает меня в то время, когда была в таком отчаянном состоянии.
Я больше никогда не хочу чувствовать себя так снова, думаю я про себя, и дрожь пробегает по мне.
— Если тебе неудобно, ты же знаешь, что не обязана этого делать, Лина, — уверяет меня Нико.
Но я отказываюсь позволять моим темным, болезненным воспоминаниям затягивать меня в глубокую яму отчаяния. Вместо этого я расправляю плечи, высоко поднимаю голову и говорю ему: — Я хочу с ней поговорить.
— Это моя девочка, — говорит он с улыбкой.
Лифт подает звуковой сигнал, и двери медленно открываются на четвертый этаж. Мы выходим вместе, и я еще крепче сжимаю руку Нико. Мне нужна его сила прямо сейчас, чтобы пройти через это. Преодоление травмы Лорен, без сомнения, вернет к жизни мои собственные воспоминания.
Мы идем по коридору и останавливаемся перед комнатой, в которой сейчас находится Лорен. Нико поворачивается ко мне.
— Ты сможешь это сделать, — уверенно говорит он мне, прежде чем притянуть меня ближе и поцеловать в лоб, его руки сжимаются на моей талии, когда он обнимает меня.