Удержи меня верой
Шрифт:
— Женщина? — Я насторожился. — Зачем?
— Мальчишку этого искала, но откуда нам знать, где он подевался?
— А госпожа Микрис еще тут работает?
— Что вы? Она давно на пенсии. Но живет в нашем городе, могу дать адрес.
Десять минут спустя я выходил из детдома с адресом бывшей воспитательницы и чувством, будто провел там не полчаса, а еще пятнадцать лет. Где же находится улица Балинура? Вспомнить бы… Остановил первого попавшегося прохожего. Оказалось, что недалеко. Что ж, навестим старушку Микрис. Я плохо её помнил. Она у нас работала только последний год. Может, меньше. В памяти всплывало
Улица нашлась через четверть часа. Я шел вдоль домов, выискивая пятый номер. Вот он! Небольшой одноэтажный домик с цветами вдоль дорожки. Открыл калитку — и услышал собачий лай.
— Пират, кто там? — раздался голос хозяйки, и она сама появилась из-за угла дома. Маленькая, полненькая, в платье в цветочек.
— Здравствуйте, — махнул рукой. Теперь я её вспомнил.
— Здравствуйте. — Госпожа Микрис подошла ближе, вгляделась в лицо. — Ой, Ральф!
— Вы меня узнали? — Я даже удивился.
— А как не узнать? Вырос, конечно. Да и только. Проходи, я как раз собиралась делать ягодный чай.
Госпожа Микрис пригласила меня в маленькую уютную гостиную, бойко расставила чашки. Откуда-то взялся пирог, тоже ягодный. Наконец, воспитательница села напротив меня и произнесла:
— Ну, рассказывай.
— Да что рассказывать-то? — Я как-то растерялся.
— Что тебя ко мне привело, как жизнь. Знаешь, я все время думала, ну куда вы с Эбертом подевались? Живы ли, в порядке?
— Как видите. Жив, здоров, женат. У Эба тоже все хорошо. Госпожа Микрис, я был у директора Вайнер, и она говорила, что вроде бы в детский дом приходил кто-то из моих родственников. Я пытаюсь их найти.
— Приходила женщина, — кивнула старушка. — Ты кушай, кушай. Пирог только испекла. Месяцев восемь прошло, как вы сбежали. Красивая такая, черноволосая, черноглазая. Говорила, что твоя бабушка.
— Бабушка? — Вот это новости.
— Да. И представлялась ведь, но фамилию я не вспомню… Уж прости, возраст. Звали Эмилия, это точно. Я ей, конечно, рассказала, что могла. Она только произнесла: «Опоздала. Везде опоздала». И попросила тебе кое-что передать, если вдруг найдешься. Сейчас.
И госпожа Микрин исчезла в глубине комнат, а я пока не мог поверить в то, что слышал. Кто-то приезжал? Пытался меня найти? Но зачем, через столько лет?
— Вот, — протянула мне свернутый листок.
Я развернул. Бумага была старая, пожелтевшая. Буквы поплыли, и разобрать написанное можно было с трудом. Но я уже понял, что это — справка о рождении ребенка. Те же данные — рост, пол, вес. Только дата другая, двенадцатое января. И имя матери. Регина Стейнворт, если, конечно, я правильно разобрал буквы. Было и клеймо больницы — не в этом городе, в Силдерли. Может, там остался и адрес? Ведь девушек с таким именем и фамилией могли быть сотни.
— Спасибо, — сказал госпоже Микрин. — Вы мне очень помогли.
— Да что уж там? — Отмахнулась она. — Буду рада, если у тебя все получится. А теперь твоя очередь. Чем занимаешься? Семья большая?
— Служу в полиции. — Про себя добавил, что временно. — Семья пока маленькая. Жена и сын.
— Сыну сколько уже?
— Пятнадцать. Я из-за него сюда и приехал. Это его желание — найти родственников.
— Оно и понятно. — Кивала старушка. — Еще и возраст такой, который толкает на подвиги. Да, Ральф?
— Да.
Я посидел еще немного. Госпожа Микрин рассказывала о бывших воспитателях, воспитанниках. Некоторых уже не было в живых, некоторые, наоборот, многого добились. Я слушал больше из вежливости — все-таки эта женщина дала мне зацепку. Наконец, мы попрощались. Попытался дать ей денег за помощь, но госпожа Микрин даже обиделась. Все-таки, неплохой она человек, хоть мне всегда и казалось иначе.
До Силдерли было еще два часа езды, а время перевалило за полдень. Но дела надо было завершить сегодня, чтобы завтра, как ни в чем не бывало, выйти на работу. Ночь снова придется провести в пути. Однако я согласен был и на это. В любом случае, поездка оказалась куда более полезной, чем ожидал.
Силдерли оказался городом большим и запутанным, поэтому больницу я искал долго. А когда нашел, засомневался, что хоть кого-то застану на месте. Но мне повезло — в регистратуре тут же пригласили пройти к главврачу. Здесь я действовал так же, как в детдоме. Представился Ричардом Эвереттом, запросил документы.
— Так много лет прошло, — заметила она. — Даже не знаю, сохранился ли архив за тот год. Но попрошу взглянуть.
Пока в архиве искали хоть какое-то упоминание о моей матери, я сидел в приемной главврача и пил кофе. Мне никогда не хотелось узнать, кто она — женщина, подарившая мне жизнь и тут же перечеркнувшая. Но у меня накопились вопросы. От кого моему сыну досталась такая магия? Что мне с ней делать? Но времени и правда прошло много. Даже если найдется адрес — она давно могла переехать. Или даже умереть. Кто знает?
— Вам повезло. — Хорошенькая медсестра протянула копию документа. — Архив сохранился, и мы нашли эту Регину.
А я уже жадно вчитывался в скупые строчки. Мать — Регина Стейнворт, девятнадцать лет. Проживала в Айнсберге, улица Таймир, дом восемь. Сведений об отце ребенка нет. Айнсберг… В голове крутилась какая-то мысль, только я никак не мог её уловить. Сам я там никогда не был, но городок казался знакомым. Откуда? Что с ним было связано?
Поехать туда сегодня же? Еще два часа пути. Но там буду уже затемно, и домой вернуться не успею. И потом, мне надо было осмыслить все, что сегодня узнал, привести в порядок мысли. Не стоит продолжать поиски на горячую голову. Мне необходимо разобраться с магией Алекса. Только это имеет значение, а сейчас я могу что-то испортить. Решено! Развернул мобиль и поехал к Иргену. А в Айнсберг наведаюсь, когда будет следующий выходной.
Глава 17
Сандра
Я возвращалась из театра в смешанных чувствах. Прежде всего, конечно, была злость — но не только на Ральфа, и на себя тоже. Было возмущение — и в то же время, разве мог Ральф поступить по-другому? Я и так знала, насколько он ревнив. Будь его воля, ноги бы моей в полиции не было. Причем, не только в полиции. Надо было вернуть ему пиджак. Он так и лежал на соседнем сидении мобиля, когда ехала домой. Роберт остался праздновать премьеру, и я в чем-то была этому рада. Хотелось побыть наедине со своими мыслями. Потому что мысли эти вели к неутешительным выводам… Точнее, к одному-единственному выводу: надо что-то решать. Сейчас, потому что потом будет поздно.