Удивительное происшествие, случившееся с сэром Артуром Кэрмайклом

Кристи Агата

Я рассказал ему, что узнал от дворецкого, и он удивился.

– Это для меня новость. Я этого не знал.

– Но что это может означать? – спросил я беспомощно.

Он покачал головой.

– Одному Богу известно! Но, скажу вам, Кэрстайрс, мне страшно. Эти звуки означают угрозу.

– Угрозу, – спросил я быстро. – Кому?

Он развел руками.

– Не могу сказать.

Вскоре после ужина я понял значение его слов. Мы сидели в зеленой гостиной, как и в вечер моего приезда, когда послышалось громкое настойчивое мяуканье кота за дверью.

Но на этот раз в нем совершенно ясно слышалась злоба. То был свирепый кошачий вой, долгий-долгий и угрожающий. И лишь только он прекратился, латунная ручка по ту сторону двери загремела, как если бы ее дергала кошачья лапа.

Сэттл поднялся.

– Клянусь, это не галлюцинация, – вскричал он. Он кинулся к двери и распахнул ее.

Там ничего не было.

Он вернулся, вытирая лоб. Филлис сидела бледная и дрожащая, лицо леди Кэрмайкл смертельно побелело. Только Артур, свернувшийся калачиком, как ребенок, и положивший голову на колени мачехи, был спокоен и безмятежен.

Мисс Паттерсон положила свою руку на мою, и мы пошли к лестнице.

– О! Доктор Кэрстайрс, – вскричала она. – Что это такое! Что все это означает?

– Мы еще не знаем, моя дорогая юная леди, – ответил я. – Но я собираюсь выяснить это. Вы не должны бояться. Убежден, что лично вам ничто не угрожает.

Она посмотрела на меня с сомнением:

– Вы так думаете?

– Я уверен, – ответил я утвердительно. Я вспомнил, как любовно серый кот вился вокруг ее ног, и у меня не было опасений. Опасность угрожала не ей.

Я несколько раз погружался в сон, но едва я впадал в тяжелую дремоту, как тут же пробуждался с каким-то неприятным чувством. Я слышал шипение, скрежет, такой шум, будто что-то отдирали или рвали. Я спрыгнул с постели и бросился в коридор. В тот же самый момент Сэттл открыл дверь напротив. Звук доносился слева.

– Вы слышите это, Кэрстайрс? – вскричал он. – Вы слышите это?

Мы быстро подошли к двери леди Кэрмайкл. Мы ничего не заметили, но шум прекратился. Наши свечи отражались на сверкающих панелях двери леди Кэрмайкл. Мы поглядели друг на друга.

– Вы знаете, что это было? – полушепотом спросил он.

Я кивнул.

– Кошачьи когти что-то раздирали.

Меня била легкая дрожь. Вдруг я вскрикнул и опустил свечу, которую держал в руке.

– Посмотрите сюда, Сэттл.

Сиденье кресла, стоявшего у стены, было разодрано на длинные полосы…

Мы внимательно осмотрели его и переглянулись. Я кивнул.

– Кошачьи когти, – сказал он, сдерживая дыхание.

– Ошибиться невозможно. – Он перевел глаза от кресла к закрытой двери. – Вот кому угрожает опасность. Леди Кэрмайкл!

В эту ночь я больше не заснул. События приблизились к критической точке, и следовало что-то предпринять. Насколько я знал, существовало только одно лицо, которое владело ключом к ситуации. Я подозревал, что леди Кэрмайкл знает больше, чем рассказала.

На следующее утро она спустилась к завтраку смертельно бледная и посуда на ее подносе подрагивала. Я был уверен,

что только железная воля позволяла ей держать себя в руках. После завтрака я обменялся с ней несколькими словами и перешел к существу дела.

– Леди Кэрмайкл, – сказал я. – У меня есть основание предполагать, что вам угрожает серьезная опасность.

– В самом деле? – Она встретила это с удивительным безразличием.

– Она в вашем доме, – продолжал я. – Животное-привидение – весьма опасное для вас.

– Что за чепуха, – пробормотала она презрительно. – Так я и поверила этому вздору!

– Кресло в коридоре за вашей дверью, – заметил я сухо, – этой ночью было разодрано на ленты.

– Правда? – Поднятыми бровями она изобразила удивление, но я видел, что это ей хорошо известно. – По-моему, это какая-то глупая злая шутка.

– Ничего подобного, – ответил я с особым ударением. – И я хочу, чтобы вы мне рассказали – ради вашего собственного спасения… – Я остановился.

– О чем мне рассказать? – поинтересовалась она.

– Все, что могло бы пролить свет на эти события, – сказал я серьезно.

Она рассмеялась.

– Я ничего не знаю, – возразила она. – Абсолютно ничего.

Никакие предупреждения об опасности ее не волновали. Однако я был убежден, что она знала значительно больше, чем кто-либо из нас, и имела какое-то отношение к событиям, о которых мы ничего не ведали. И я видел, что совершенно невозможно заставить ее говорить.

Я решил все же предпринять некоторые предосторожности, ибо был убежден в том, что ей угрожает весьма реальная опасность. В ближайший вечер Сэттл и я внимательно осмотрели ее комнату, прежде чем она отправилась туда. Мы договорились, что будем по очереди дежурить в коридоре.

Я дежурил первым, никаких инцидентов не произошло, и в три часа ночи меня сменил Сэттл. Утомленный бессонницей еще в предыдущую ночь, я моментально отключился. И увидел любопытный сон.

Мне снилось, что серый кот сидит у меня в ногах и странный умоляющий его взгляд устремлен на меня. Потом, в полусне, я понял: животное хочет, чтобы я последовал за ним. Я сделал это, и оно повело меня вниз по большой лестнице прямо в противоположное крыло дома к комнате, которая служила, очевидно, библиотекой. Кот остановился там у одной из стен и поднял свои пушистые лапы, пока не дотянулся до одной из нижних полок с книгами, при этом смотрел на меня с еще более призывным выражением.

Затем и кот, и библиотека исчезли, и я проснулся, обнаружив, что уже наступило утро.

Дежурство Сэттла также прошло без происшествий, но он весьма заинтересовался рассказом о моем сне. По моей просьбе он повел меня в библиотеку, обстановка которой даже в мелочах совпадала с той, что я видел во сне. Я мог даже точно указать место, откуда кот в последний раз печально посмотрел на меня.

Мы оба постояли там в молчаливом смущении. Вдруг мне пришла в голову мысль, и я решил выяснить название книги, стоявшей на том самом месте. Но там зияла пустота!