Удивительные истории нашего времени и древности

Древневосточная литература Автор неизвестен -

— Простите, что я осмеливаюсь у вас все это принять и не удивляйтесь моей осторожности, — сказал хозяин, пряча деньги и платье.

Сун Дунь *вытащил из волос серебряную шпильку , весившую около одного цяня, и вручил ее продавцу:

— Не откажитесь затруднить себя обменом этой шпильки на деньги, а деньги употребить на различные расходы, связанные с похоронами.

— Редко встретишь такого гуманного чужеземца! — в один голос воскликнули свидетели этой сцены. — Самое главное он взял на себя. Теперь нам, местным жителям, остается только собрать немного денег и позаботиться о разных мелочах.

Все

разошлись собирать деньги, а Сун Дунь пошел к тростниковой хижине взглянуть на монаха. Люди не солгали — монах действительно умер.

Из глаз Сун Дуня полились слезы. Почему, он сам не мог объяснить, но ему было так невыносимо тяжело, как будто умер кто-либо из его близких родственников. Не будучи в состоянии глядеть на мертвеца, Сун Дунь, сдерживая слезы, направился к воротам Лоумэнь. Рейсовая лодка уже отошла, и ему пришлось нанять маленькую лодочку, на которой он в тот же день добрался до дома.

Когда госпожа Лу увидела печальное лицо мужа, вернувшегося среди ночи без халата, она решила, что Сун Дунь попал в какую-нибудь переделку, и тут же стала его расспрашивать, что произошло.

— Долго рассказывать, — сказал Сун Дунь и направился прямо к домашнему алтарю, повесил свои мешочки и стал отбивать поклоны перед изображением Будды.

Затем он пошел в спальню, уселся, выпил чай и только после этого подробно рассказал жене всю историю с монахом.

— В этом нет ничего странного. Именно так ты и должен был поступить, — сказала ему жена.

Увидев, как умно рассуждает жена, Сун Дунь перестал грустить.

В эту ночь муж и жена спали до *пятой стражи . Во сне Сун Дунь увидел умершего монаха, который, войдя к нему в дом, поклонился в знак благодарности и сказал:

— Согласно небесному предопределению мой благодетель не должен был иметь детей и сроку его жизни должен был в этом году наступить конец. Верховный владыка за вашу душевную доброту жалует вам еще шесть лет жизни. Старый монах тоже желает принять участие в вашей судьбе и одарить вас сыном, чтобы отблагодарить за милость, которую вы мне оказали.

Госпоже Лу в ту же ночь приснилось, будто бы в комнату вошел достойнейший ученик Будды в виде божка с золотым телом. Во сне она начала кричать и… проснулась. Ее крик разбудил и Сун Дуня. Муж и жена рассказали друг другу о своих сновидениях и, не зная верить в них или нет, только без конца вздыхали да охали.

Действительно:

Посадишь тыкву — тыкву и получишь, Горох посеешь — соберешь горох ты. Людей толкая на поступок добрый, Добро твори — и им тебе отплатят.

С этого времени госпожа Лу зачала. Она родила сына, которому в честь золотого божка, явившегося во сне его матери, дали *уменьшительное имя Золотой отрок; в списках же ребенок значился как *Сун Цзинь . Незачем говорить здесь о том, как рады были муж и жена рождению сына.

В это же время в семье Лю Юцая родилась дочь, которую назвали Ичунь. Когда дети подросли, кругом стали поговаривать о том, что неплохо было бы этим семьям породниться. Лю Юцай в душе очень хотел этого. Его друг, напротив, не желал иметь своей невесткой дочь простого лодочника, но никому об этом не говорил.

Когда Сун Цзиню исполнилось шесть лет, его отец тяжело заболел и умер. С древних времен говорят: «Процветание семьи целиком зависит от ее хозяина: десять женщин не могут сделать того, что

может сделать один мужчина». После смерти мужа госпоже Лу, на руках которой осталось все хозяйство, пришлось несколько лет подряд бедствовать из-за неурожаев. В деревне нашлись люди, которые скрыли от властей ее вдовье положение, и с нее продолжали взымать подворные повинности. Вскоре бедная женщина осталась без денег и вынуждена была постепенно продать дом и землю и снять небольшую комнату. Первое время она еще кое-как боролась с нищетой, но вскоре, как говорится, *«не зарабатывать, да есть — так и гора опустеет» . Не прошло и десяти лет, как вдова окончательно разорилась, заболела и умерла, оставив своего сына без всяких средств к существованию. Хозяин выгнал Сун Цзиня из комнаты, и ему некуда было деться. К счастью, молодой человек с детских лет кое-чему научился: умел писать и считать. Случилось так, что некий *цзюйжэнь по фамилии Фань был послан в провинцию Чжэцзян в область Цюйчжоу на пост начальника уезда Цзяншаньсянь. Отправляясь на должность, Фань подыскивал себе человека грамотного и умеющего вести счета. Кто-то рассказал ему о Сун Цзине, и тот велел его привести. Увидев перед собой красивого и еще совсем молодого человека, Фань был очень обрадован. Когда стали проверять знания молодого человека, обнаружилось, что он пишет складно, без ошибок и прекрасно считает в уме и на счетах.

Фань дал Сун Цзиню новое платье и тут же оставил нового секретаря у себя. С первого же дня Фань стал о нем очень заботиться и сажать его за свой стол.

Дождавшись *благоприятного дня , Фань вместе с новым секретарем сел на казенную джонку и отправился к месту своей службы.

Поистине:

*Удары в разноцветный барабан Людей за веслами торопят, Весенний легкий дует ветерок, Парчевый парус развевая.

Напомню здесь читателю, что Сун Цзинь, несмотря на свою бедность, был все же выходцем из благородной семьи. Став теперь ближайшим помощником Фаня, мог ли он до того унизиться и опошлиться, чтобы быть заодно со слугами, *«прикрыть свой блеск мирской пылью» ? Оскорбленные презрением к ним со стороны Сун Цзиня, слуги Фаня к тому же завидовали секретарю за его молодость и расторопность в работе.

Весь путь от уезда Кунынань Фань и его свита проделали водой. Когда они прибыли в *Ханчжоу и сошли на берег, слуги Фаня, желая настроить своего хозяина против Сун Цзиня, обратились к нему с такой речью:

— У вас здесь есть ничтожный слуга Сун Цзинь, который работает на господина, ведя счета и занимаясь перепиской. Следует его предупредить, чтобы он держал себя поскромней; он совершенно не знает правил приличия. Господин был очень неправ, обходясь с ним так ласково. Господин сажал его с собой за один стол, ел с ним одну пищу. Если это еще было возможно на джонке, за темной занавеской каюты, то теперь на суше, в больших гостиницах, господину следовало бы сохранить свое достоинство. Мы, мелкие людишки, посоветовавшись между собой, решили, что лучше всего заставить Сун Цзиня написать расписку, по которой он отдал бы себя в рабство нашему хозяину. Может быть, тогда он станет вести себя должным образом и, находясь в *ямыне при господине, не посмеет отступать от правил приличия и этикета.