Удивительные похождения нечистой силы
Шрифт:
– АПЧХИ-АПЧХИ-АПЧХИ!
Из другого угла вагона тут же раздался гнусный голос, который заискивающе произнес: - Будьте здоровы, уважаемая тетушка.
– ЦЫЦ, - раздался в ответ грозный бас тетушки Манефы: - Проныра, живо ко мне!
– продолжал тот же властный голос.
Что-то зашуршало, закряхтело и тот, кого называли Пронырой, наступая своими дырявыми сандалиями на пакеты и мешки с письмами и игрушками, стал пробираться к тетушке.
– Слушай меня внимательно, - сказал все тот же грозный бас.
– Мы должны незаметно выбраться из этого вагона, пока нас здесь
– Понял, я все понял, - пролепетал испуганно Проныра и затряс в темноте головой в знак согласия.
В небольшое окошко последнего вагона просунулась голова Проныры. Внимательно оглядевшись по сторонам и убедившись, что никого поблизости нет, он быстро вылез из вагона. Тот, кого звали Пронырой, оказался длиннющим неряшливым парнем. На его длинных тонких ногах были надеты старые стоптанные башмаки и короткие брюки, дополнял этот странный гардероб мятый зеленый плащ с поднятым воротником и серая кепка, надвинутая на самые глаза. У Проныры был длинный противный нос в бородавках и лохматая немытая голова. Он постоянно шмыгал носом и подозрительно зыркал по сторонам.
– Держи скорей нашу сумку, - раздался злой голос из темноты почтового вагона. Проныра сунул в окошко руку и схватил небольшой саквояжик.
– Теперь мне помоги, безмозглый олух, - рявкнула тетушка Манефа, вылезая из окна вагона.
Через минуту рядом с долговязым племянничком стояла тетка с огненно-рыжей шевелюрой и красным как спелая слива носом. Она отряхнулась и, выплюнув на перрон вокзала дымящую папиросу, растерла ее каблуком своего мощного сапога. После этого она с перекошенным от злости лицом сказала:
– Нам нужно поскорей убраться отсюда, а то мы тут торчим у всех на виду. Нам нужно спрятаться гденибудь и все спокойно обсудить.
Они незаметно нырнули в густые зеленые кусты и бегом бросились в подъезд ближайшего дома. Открыв с помощью отмычки чердак, они забрались туда, плотно затворив за собой железную дверь. Проверив, нет ли кого-нибудь на чердаке кроме них двоих, тетушка Манефа шепотом проговорила:
– Я всю свою жизнь проработала воспитателем в детском саду. Эти мерзкие, негодные дети испортили мне всю жизнь. Я их ненавижу больше всего на свете. Потому что они только и делают что орут, плачут и капризничают. Я для того специально и устроилась работать в детский сад, чтобы наказывать их и бить ремнем. Я получаю такое громадное удовольствие, когда дети обливаются горючими слезами. Я тогда радуюсь и смеюсь. У меня тогда веселое настроение, и мне больше ничего в жизни не нужно.
– Я тоже ненавижу этих козявок, - вторил ей Проныра.
– Вы же знаете, любимая тетушка, что я работал поваром в том же самом детском саду, что и вы. Эти мерзкие дети постоянно шастали возле меня на кухне и постоянно хулиганили. То пакет молока у меня для какого-нибудь облезлого кота стащат. То канючат, что еда не вкусная. Каша, видите ли, у меня горькая, суп сладкий, а плюшки кислые. От их писка у меня голова постоянно болела. Будь моя воля, я бы всех детей каждый день ремнем бы драл, как Сидоровых коз. Они бы у меня
– А меня выгнали из детского сада за то, что я их ремнем лупцевала, прошипела зло Манефа.
– А когда меня выставили с работы, я поклялась отомстить всем детям. Теперь ты понимаешь, зачем мы приехали в этот город?
– прошептала хриплым голосом Манефа.
– А можно узнать, как мы им будем мстить, уважаемая тетя, - улыбаясь беззубым ртом спросил долговязый Проныра.
– Завтра в городе состоится большой детский праздник. Мы его им испортим. Мы будем пакостить и вредить. Они его надолго запомнят, - ответила ему рыжая тетка.
– Отлично придумано, - потер руки Проныра.
– Мы им покажем, где раки зимуют.
– Не только где зимуют, - добавила зло тетушка, - но и где раки летуют, весенюют и осенюют.
У племянника от удивления глаза полезли на лоб.
– Вот это да!
– восхищенно прошептал он.
– Такого даже я не знаю.
Старуха наклонилась к самому уху племянника, и они начали о чем-то шептаться, изредка противно хихикая и потирая руки от удовольствия.
– Ладно, поехали, детали я тебе расскажу по дороге, - прошипела тетушка, и они вышли на улицу. А уже через несколько минут они мчались на желтом автобусе в сторону газировального завода.
– Мы этим маленьким паразитам весь праздник испортим, - шипела старуха на ухо своему племяннику.
– Для начала мы их газировки лишим. Пусть плачут от жажды и жары.
– Молодец тетушка, - потирал руки от удовольствия Проныра.
– Ловко придумала, ничего не скажешь.
Сойдя с автобуса, они приблизились к газировальному заводу и, незаметно прошмыгнув мимо задремавшего вахтера, попали на территорию завода. Незаметно пробравшись в нужный цех, тот самый, куда поступала ПЕПСИ-КОЛА из Америки, тетушка и племянник затаились и стали выжидать, когда кто-нибудь пойдет.
– Возле завода продают астраханские арбузы, - прошипела тетка на ухо племяннику.
– Наверняка кто-нибудь из рабочих купит себе домой арбуз. Мы этим и воспользуемся. Заткнем арбузом трубу, и газировка не сможет пройти на завод. Вот тогда мы и посмеемся над детьми.
Ждать им пришлось недолго. Через несколько минут они увидели то, чего ждали. По цеху шел рабочий и держал в руках огромный арбуз. Проныра высунул из укрытия свою длинную худую ногу в дырявом сандалии. Рабочий, не заметив препятствия, споткнулся и кубарем полетел на пол, а арбуз покатился по полу и плюхнулся прямо в котел, куда поступала ПЕПСИКОЛА. Арбуз заткнул собой трубу и газировка перестала поступать на завод.
– Дело сделано, - потирая руки, хрипло засмеялась тетушка Манефа и радостно хлопнула племянничка по его чахлой спине.
– Теперь-то вы уж точно узнаете, где раки осенюют, - погрозил в воздухе кулаками Проныра.
– Пусть ваши языки высохнут от жары и зноя.
– А теперь, побежали поскорей, пока нас здесь не застукали, а то еще поколотят как собак, - предостерегла Манефа.
И оба негодяя побежали прочь с места преступления. Выскочив на улицу, они запрыгнули в троллейбус и умчались прочь от завода.