Удовольствие Темного Принца
Шрифт:
Он протянул руку, погладив костяшками пальцев ее щеку, золотистые глаза обещали греховные вещи.
— Неужели я неравнодушна к волкам? — спросила Люсия, едва дыша.
Точь-в-точь, как в ту далекую первую ночь, его голос был низким и урчащим, когда он проговорил:
— Да, Лауша, станешь вскоре.
Дождь превратился в настоящий потоп, молнии вспыхивали вокруг них.
Не было иного выбора, кроме как вернуться в темную душную каюту с самым сексуально привлекательным мужчиной, когда-либо являвшимся ей в мечтах, который незамедлительно сорвет с себя одежду и будет
— Эта отмель свалилась с неба, а, Трэвис? — крикнул МакРив в сторону рулевой рубки. Затем проворчал, обращаясь к Люсии: — Он что, преследует свою, одному ему известную цель?
Трэвис опять посадил судно на мель — в третий раз за последние несколько дней.
Люсия вздохнула. Она и МакРив наслаждались редким безоблачным и спокойным утром наедине. Валькирия загорала на потрепанном выцветшем шезлонге на задней палубе, в то время как ликан с невысокой кормовой надстройки безуспешно пытался поймать рыбу, воодушевленный обещанием кулинарных изысков из морепродуктов в исполнении Изабелл.
В ответ Трэвис завопил из рубки:
— Думаешь, что сумеешь рулить лучше меня, шотландец?
— Да, даже если буду пьянее тебя, техасец!
— МакРив… — одернула его Люсия.
— Но это же правда. Ему пора завязывать с алкоголем, или мы никогда не доберемся до места назначения.
Как бы ей хотелось, чтобы Чарли стоял у штурвала, но сейчас он отдыхал после ночной вахты. Молодой человек управлял «Контессой» гораздо лучше Трэвиса, хотя сам Чарли вряд ли когда-нибудь признается в этом. Близнец Изабелл, кажется, боготворил несдержанного техасца так же сильно, как и его сестра.
Любая оплошность вроде этой посадки на мель еще больше задерживала их продвижение, и время, отведенное Люсии, было на исходе. Кошмары становились все сильнее.
— Похоже, придется пойти подпихнуть эту престарелую леди, — проворчал МакРив. — Снова.
Он стянул с себя рубашку, оставшись в поношенных выцветших джинсах и с браслетом на руке. Обувь на борту являлась пережитком прошлого.
Браслет заметно выделялся на его загорелой коже, постоянное напоминание того, на что оборотень пошел ради нее. Каждый раз, когда он обнимал Люсию, она чувствовала прикосновение металла к своей коже, вначале прохладного, затем согретого теплом их тел. Так же как прошлой ночью …
— МакРив, тебе обязательно лезть в воду?
Хотя река и была предметом восхищения — Люсии удалось увидеть розовых дельфинов, еще несколько выдр, тапиров, пасущихся вдоль берегов, — она все равно внушала ужас. Вокруг постоянно кружили кайманы, а от яростных пиршеств пираний бурлила поверхность. Только вчера утром они видели, как птенец цапли выпал из гнезда в воду. И пока его мать пронзительно верещала в тревоге, стая пираний распотрошила мальца в доли секунды, выгрызая своими острыми, как лезвие, зубами мясо до самых костей.
— Кажется, ты наконец прониклась моими рассказами о подстерегающих здесь опасностях? — ухмыльнулся МакРив. — Расслабься, я войду в воду только по пояс.
— А как насчет пираний?
— Сомневаюсь,
— Оборотень! — воскликнула Люсия, до сих пор теряясь от неожиданности каждый раз, когда он поддразнивал ее. Гаррет все больше смягчался по отношению к ней, злость на ее прошлые поступки постепенно отступала. Валькирия видела проблески того мужчины, каким МакРив был когда-то, того, кого рисовала в своем воображении каждый раз, вглядываясь в морщинки от смеха на его лице. И теперь, когда ликан перестал кипеть от гнева, Люсия обнаружила, что он любит подурачиться.
— Я серьезно.
— Я тоже. Тебе полегчает, если я не стану снимать джинсы? — Когда она сдержанно кивнула, Гаррет улыбнулся: — Не беспокойся. Они действительно не питаются крупной добычей, если только она не мертва.
Они заметили, что к корме подходит Дамиано, чтобы помочь освободить судно и Люсия прошептала:
— Не показывай свою силу другим. И не наезжай на него снова.
— Он первый начал, — категорически заявил Гаррет.
Прошло всего лишь три дня, а эта посудина стала уже слишком мала для двух больших мужчин.
— Доброе утро, querida, — поприветствовал ее Дамиано, стаскивая рубашку и обнажая упругое, мускулистое тело.
— Bom dia, — рассеянно улыбнувшись, поздоровалась Люсия.
Неспешно подойдя к краю палубы, Дамиано бросил ей ответную улыбку, на фоне бронзовой кожи сверкнули белые зубы, и прыгнул в воду. Этот мужчина ходячее искушение…
В мгновение ока перед Люсией вырос МакРив и с пылающим ревностью выражением лица стиснул ее затылок.
— Не глазей по сторонам, женщина. У тебя будет только оборотень и никто другой.
— Да ну?
— Если, конечно, ты не предпочитаешь мужчин в мертвом виде, потому что Дамиано уже находится в самом верху моего списка. — Он рывком притянул ее к себе для короткого, но обжигающего поцелуя. — Ты — моя, Лауша. Никогда не забывай об этом.
С этими словами Гаррет тоже прыгнул в воду, оставив Люсию в полубессознательном состоянии и полной уверенности в том, что она явно неравнодушна к ревнивым альфа-самцам, особенного к одному, целующемуся так, словно каждый поцелуй последний.
Пока эти двое были заняты делом, Люсия решила, что ей следует прояснить кое-что на борту «Контессы», непосредственно — на обзорной палубе. Она поднялась по лестнице, затем пересекла всю площадку до конца по направлению к навесу с тростниковой крышей. Ранее Люсия слышала шорох, доносившийся оттуда.
Тут она заметила лазейку, скрытую тростником, из которой выглядывали две маленькие босые ступни. Изабелл.
— Чем ты занимаешься?
Изабелл раздраженно огрызнулась:
— Nada [46] .
46
Nada — ничего, ничем (пер. с португ.)