Уго Чавес
Шрифт:
Большой политический резонанс вызвал переход в ряды оппозиции генерала Рауля Бадуэля. Его критика Чавеса не отличалась оригинальностью, всё уже было сказано оппозицией: президент добивается полного подчинения ветвей власти, ликвидации демократии и установления диктатуры, чтобы таким образом облегчить себе задачу «введения социализма сверху». Предательство Бадуэля стало для Чавеса тяжёлым ударом: когда-то они вместе под Саманом Гюэре давали клятву бороться за счастливое будущее Венесуэлы. Теперь рядом с ним нет никого из той четвёрки «самых первых». У Бадуэля не было причин для обид: благодаря его, Чавеса, поддержке он успешно продвигался по служебной лестнице, получал все посты, на которые претендовал. И вот — после стольких испытаний, включая апрель 2002 года, — дезертировал! В июле 2007 года на церемонии передачи поста министра обороны Бадуэль, произнося прощальную речь, несколько туманно и витиевато высказал критические суждения о социализме. Министр фактически подал сигнал о том, что после ухода
Четыре месяца после ухода в отставку Бадуэль находился в тени, внимательно наблюдая за перипетиями кампании «за» и «против» внесения поправок в конституцию. Он ждал звонка Чавеса. Какой пост предложит ему президент? Он всегда старался устроить близких ему военных на престижные должности в государственном аппарате. Для генерала Гарсии Карнейро, экс-министра обороны, Чавес даже в своё время специально придумал министерство народного участия и социального развития. На что может претендовать он, Бадуэль? Тут сомнений у него не было: после поста президента в Венесуэле самая значимая позиция — руководителя PDVSA и министерства энергетики. Об этом и пойдёт речь. Правда, звонок от Чавеса задерживался, но это понятно: по опыту работы личным секретарём президента Бадуэль знал: тот всегда «берёт паузу» перед ответственными назначениями. К тому же надо было решать вопрос о перемещении президента PDVSA Рамиреса на новую должность.
«Пауза» Чавеса по непонятным причинам затягивалась. Приближался декабрь, месяц проведения референдума по реформированию конституции, а президент молчал. Знаменитое «восточное» терпение Бадуэля стало постепенно сдавать. Неужели Чавес своим молчанием даёт ему понять, что по какимто соображениям не хочет прибегать к его услугам? Как долго это продлится? Стоит ли ему, Бадуэлю, вообще ждать? Не пора ли выдвигаться на самостоятельную политическую позицию? Два-три раза Бадуэль высказался в поддержку референдума, словно напоминая о себе Чавесу, а потом, почти без паузы, созвал пресс-конференцию, чтобы призвать венесуэльцев голосовать против внесения поправок в Основной закон. С каждым днём Бадуэль всё больше нервничал. Он узнал, что в министерстве обороны ведётся финансовая ревизия. Копали явно под него. Было ещё несколько выступлений, в которых Бадуэль критиковал «режим», «авторитаризм» Чавеса, его «прокубинский курс», «гонку вооружений» и «Социализм XXI века». «Надо как можно скорее избавиться от этого правительства, — наконец прямо заявил Бадуэль, — наша армия не должна оставаться в стороне».
Эти слова прозвучали как призыв к мятежу. Когда ситуация с Бадуэлем обсуждалась на Восьмом телеканале, в студию позвонил Чавес. Он сказал, что был готов к такому повороту событий, потому что «сердцем чувствовал», что готовится измена: «После всего, что было, — Военной академии, клятвы у старого Самана, участия в “MBR-200”, выступления 4 февраля и всего другого, включая слёзы Рауля на поле Карабобо, когда он узнал, что назначен министром, — трудно примириться с его поступком. Он совершил предательство, которое можно сравнить с ударом кинжала в спину. Самое большое предательство Бадуэль совершил против себя, потому что убил тот образ революционного генерала, который существовал в народном восприятии…» Чавес надеялся, что, может быть, Бадуэль одумается, бросит изображать из себя мудрого политика и отправится в своё имение, чтобы заняться разведением племенного скота. Ничего этого не случилось, нападки экс-министра на «режим» стали более резкими. Бадуэль передал в типографию рукопись книги «Моё решение — Венесуэла, кризис и спасение»(Baduel R. I. Mi solucion — Venezuela, crisis y salvacion. Caracas: Ed. Libros Marcados, C. A., 2008.), которая носила программный характер. Он явно начал подготовительную работу по созданию собственного движения или партии. И самое главное, стал всё чаще апеллировать к офицерам: «Только от вас зависит будущее страны!» Проведённая в министерстве обороны ревизия показала, что Бадуэль с помощью «лично преданных» подчинённых в финансово-хозяйственных структурах армии «вывел» из её бюджета миллионные суммы, которые истратил на приобретение земель в штатах Гуарико, Тачира и Баринас, дорогостоящей сельскохозяйственной техники и племенного скота. Телевизионные сюжеты с имениями-асьендами, пастбищами до горизонта и сотнями голов крупного рогатого скота, принадлежащего Бадуэлю, погасили первоначальный порыв оппозиции поддержать «опального генерала». Ещё один коррупционер из «боливарианской буржуазии»: политической перспективы не имеет…
Чавесу ничего не оставалось, как поставить подпись на представлении военной прокуратуры об аресте. Арест был произведён агентами DIM при полном свете дня близ торгового центра, где чета Бадуэль обычно запасалась продуктами на неделю. Всё произошло так быстро, что экс-министр не оказал даже символического сопротивления. Его отвезли в военную тюрьму Ramo Verde. В годы Четвёртой республики Бадуэль умело «конспирировался» (то есть отсиживался) и избежал тюрьмы, через которую прошли многие его товарищи из «MBR-200». Так что знакомство с Ramo Verde в какой-то мере восстановило справедливость.
В мае 2010 года генерала Бадуэля за растрату и превышение служебных полномочий приговорили к семи годам и одиннадцати месяцам тюрьмы. По версии следствия, когда он занимал пост министра обороны в 2006 году, из ведомства пропали 18,6 миллиона долларов. Сам осуждённый отрицал свою вину, а свой приговор назвал политически мотивированным. Чавес, комментируя приговор, сказал, что «с началом революционного процесса в стране не стало неприкасаемых».
Тема ускоренного построения основ социализма в стране (Чавес отводил этой стратегической задаче 15–20 лет) весьма болезненна для венесуэльцев. Крах «реального социализма» в Советском Союзе и других социалистических моделей в странах Восточной Европы постоянно использовался оппозицией как аргумент против «прожектёрства» Чавеса. В ещё большей степени неприемлем для венесуэльцев социализм по-кубински. Он ассоциируется с всесилием контролирующей роли государства и компартии, материальными лишениями, несвободой и преследованиями инакомыслящих. Такой социализм чреват десятилетиями вражды с Соединёнными Штатами, последствия которой негативно скажутся на уровне жизни венесуэльцев. Как ни пытался президент убедить народ в том, что намерен строить «социализм с венесуэльским лицом», недоверие у значительной части населения сохранялось. Жизнелюбивые венесуэльцы не воспринимают имеющий явные кубинские корни лозунг — «Родина, социализм или смерть!».
Внесение поправок в Боливарианскую конституцию Чавес начал обдумывать сразу же после победы на президентских выборах 2006 года. Об этих планах он намекнул в своей «речи победителя», не вдаваясь в подробности. Но было понятно: «корректировка» Основного закона нужна для решения задач по строительству «Социализма XXI века». Позднее Чавес признался: он решил воспользоваться своим очередным (бесспорным!) успехом для того, чтобы перенести его «триумфальный импульс» на покорение новой стратегической высоты: законодательного обеспечения «курса на социализм». Обсуждение конкретных аспектов этой проблемы шло в предельно узком кругу испытанных соратников, поэтому каких-либо возражений Чавес не услышал. Было решено начать подготовку общественного мнения к «социалистическому виражу» во внутренней и внешней политике и, соответственно, проведению референдума по принятию поправок к конституции.
Где-то в начале 2007 года Чавес созвал очередную прессконференцию для иностранных журналистов в Зале Айякучо дворца Мирафлорес. После традиционного жребия, проведённого пресс-секретарём президента, мне — в числе пяти других счастливчиков — выпала возможность в порядке очерёдности задать вопрос президенту. В самом деле повезло, ведь только официально аккредитованных иностранных журналистов в Венесуэле более полусотни, представлены все крупные агентства и телеканалы. Чавес был одним из ведущих «ньюсмейкеров», производителей новостей в Латинской Америке, и пробиться к нему было нелегко. Ежемесячно в пресс-секретариат Чавеса со всего мира поступало до двухсот заявок на проведение интервью с ним. Ну а вопрос у меня родился такой: «Все последние месяцы, вы, господин президент, во время выступлений настойчиво возвращаетесь к теме сохранения своей руководящей роли в осуществлении реформ до 2021 года. Судя по всему, именно к этому времени будет “вчерне” завершена реализация вашего проекта. Если это так, было бы интересно узнать, каким видится вам будущее Венесуэлы? Какой она станет в намеченные вами сроки? Чем будет выделяться среди других стран на континенте?» Я не сомневался, что на этот вопрос президент ответит с удовольствием. Ведь был же у него какой-то идеальный образ Венесуэлы, её грядущих достижений, процветания и, как он не раз повторял, — источника «максимального счастья» для всего народа…
Реакция Чавеса была иной. По лицу его пробежало облачко если не раздражения, то недовольства. Ему явно не понравилась затронутая тема. Без особых эмоций он сказал, что счастливая жизнь венесуэльцев — его постоянная забота и что все ответы на свои вопросы я могу найти в конституции. Привычным жестом он достал из внутреннего кармана пиджака томик Основного закона и показал его всем присутствующим: «Здесь сказано обо всём, и в первую очередь о том светлом будущем, которое ожидает нашу страну».
И всё! Это был самый короткий ответ Чавеса из тех, которые я когда-либо слышал на его пресс-конференциях! Что-то ему не понравилось в заданном вопросе. Но что? Я пытался разобраться в причинах столь необычной реакции президента. Никакого подтекста, в том числе иронического, вопрос не содержал. Неужели Чавесу показалось, что некий скрытый подвох в нём всё-таки был? Позже я понял, что, демонстрируя синий томик, Чавес лукавил. В то время его уже занимал проект обновления конституции, её наполнения социалистической «составляющей». Но говорить об этом — без подготовки общественного мнения — было преждевременно.