Уго Чавес
Шрифт:
Кого только нет среди авторов, проштудированных Чавесом в годы учёбы, — от Симона Боливара и Наполеона до Клаузевица и Клауса Хеллера, книга которого «Армия как источник социальных перемен» рассматривала вооружённые силы в качестве влиятельного фактора в развитии гражданского общества. Уго увлёкся военными работами Мао Цзэдуна и использовал впоследствии его идеи при формировании новой доктрины вооружённых сил Венесуэлы. Главный тезис: армия без опоры на народ ничего не значит. Уго снова пытался изучать Маркса, но, по его признанию, поверхностно и без внутреннего позыва. Впрочем, в академии, несмотря на картбланш для всякой развивающей интеллект литературы, Маркс и Ленин не приветствовались.
На соревнованиях по бейсболу Уго познакомился с игроками команды Центрального университета. Так у него появились дружеские связи в студенческой среде, о которых Чавес не упоминал в стенах академии. Университет
Эта вторая, невидимая для военного начальства и друзейкадет жизнь Уго была необходимой отдушиной для тех беспокоящих мыслей, которые клокотали в нём, как подводные гейзеры. Чему посвятить свою жизнь? Только ли военная карьера должна его интересовать? Стоит ли следовать за марксистскими проповедниками социальной справедливости, которых он слушал в университете? Почему он не такой, какими являются его однокашники в академии? Многие из них довольствуются тем, что есть, живут сиюминутными интересами, охотно подчиняясь приказам, не делая ни шага вправо или влево. Не свидетельствует ли о его особом предназначении это неугасимое стремление выбиться из рутины жизни? В академии Чавес дружил с однокурсником Рафаэлем Мартинесом Моралесом, который помог ему окунуться в иную жизнь, отличную от той, что неспешно текла в Баринасе. Рафаэль был каракасцем, причём из самого боевитого пролетарского района столицы — «23 Января». В начале 1970-х годов таких потенциально протестных народных зон в Каракасе было несколько — Пропатрия, Катия, Петаре. В них активно работали члены левых партий и группировок — коммунисты, «масисты», «миристы»(Миристы — члены партии Movimiento de Izquierda Revolucionaria (MIR), которая была создана в 1960 году в результате раскола партии Action Democratica. В основном в MIR вошла прогрессивная молодежь из Action Democratica, которая была увлечена идеалами кубинской революции.), чуть позднее активисты партии «Causa R». Шаг за шагом они распространяли своё влияние на пригороды Каракаса, на города Лос-Текес, Ла-Гуайра, Виктория и Маракай.
Во время увольнений, бывая в гостях у Мартинеса и его приятелей, Уго впитывал в себя настроения обитателей пролетарских районов столицы. В 1973–1974 годах он уже приблизительно знал, чем отличаются небольшие, преследуемые полицией, левые партии от узурпировавших власть буржуазных партий COPEI и AD. Когда во время очередных каникул в Баринасе в 1974 году Чавес встретился с Федерико Руисом и тот попросил сделать пожертвование на нужды партии «Causa R», Уго, не задумываясь, вручил ему деньги. Другой сверстник и земляк Чавеса — Рафаэль Симон Хименес — вспомнил, как однажды встретил Уго в Баринасе и тот на обычный вопрос: «Как дела?» — ответил с многозначительной улыбкой: «Отлично, брат! Не за горами 2000 год, а ещё раньше я стану генералом. Вот когда я потрясу всю страну!» Академия дала Уго возможность больше узнать о существовании прогрессивных военных режимов в Латинской Америке. Особенное внимание преподавателей и кадет привлекало развитие событий в Панаме и Перу, где правили Омар Торрихос и Хуан Веласко Альварадо, националистически настроенные военные с сильным зарядом антиамериканизма. Дискуссии на эти темы — и в учебных классах, и в свободное время — вспыхивали постоянно.
В то время в академии в рамках программы двустороннего военного обмена вместе с другими панамцами учился (с 1971 по 1973 год) сын президента Торрихоса. Чавес часто играл в бейсбол с общительным парнем и подружился с ним. Друг из Панамы подарил Уго труды своего отца, под влиянием которых венесуэлец, по его позднейшему признанию, «стал убеждённым торрихистом». Чавес прочитал всё что мог о новейшей истории Панамы и народной борьбе за канал, узурпированный Соединёнными Штатами. Омар Торрихос противостоял местной олигархии, фактически вручившей страну североамериканцам и транснациональным корпорациям. Уго подолгу рассматривал фотографии Торрихоса. Какие необычные кадры: президент — всегда в военной форме! — дружески беседует с портовыми рабочими, крестьянами, индейцами! Этот президент не чурается народа! В 1974 году в составе группы прапорщиков Уго ездил в Перу, чтобы принять участие в праздновании 150-й годовщины битвы при Айякучо, в которой войска под командованием маршала Сукре нанесли окончательное поражение армии испанской короны. Чавеса включили в группу в качестве эрудита, его знания могли быть востребованы. В академии он обладал репутацией боливарианца, способного при необходимости выступить с докладом на любую тему об эпохе освободительных войн. Но Чавес всё же подстраховался и посвятил несколько дней чтению всего, что имелось в библиотеке академии о Республике Перу.
«Мне исполнился тогда 21 год, — вспоминал Чавес, — я учился на последнем курсе академии и уже ощущал в себе ясную политическую мотивацию. Для меня, военного юноши, опыт знакомства с национальной перуанской революцией был вдохновляющим. В Перу я лично познакомился с Хуаном Веласко Альварадо». В один из вечеров президент принял во дворце венесуэльскую делегацию и после беседы подарил каждому кадету свои книги с «Революционным манифестом», «Планом Инка» и текстами речей. На долгое время эти книги стали для Уго настольными. Их содержание он выучил почти наизусть, а речи Веласко Альварадо даже произносил вслух (конечно, без свидетелей).
Во время мероприятий, посвящённых битве при Айякучо, венесуэльцы не раз общались с членами чилийской делегации. Уго пришлось делать большие усилия, чтобы не выдать своих подлинных чувств. Эти парни в военной форме представляли «армию Пиночета», которая участвовала в заговоре против законно избранного президента Сальвадора Альенде. Президент погиб в осаждённом дворце, сжимая в руках автомат Калашникова. Достаточно было обменяться несколькими словами с чилийцами, чтобы почувствовать: эти ребята понятия не имеют о бедности, о ранчос, о пролетарских тяготах жизни. Все они — из привилегированных слоёв, высокие, крепкие, ухоженные, внешне скорее европейцы, чем латиноамериканцы. «Мы спасли континент от расползания коммунистической угрозы», — заученно повторяли чилийцы. Нет, 56 каких-либо симпатий у Чавеса они не вызывали: «Свержение Альенде в сентябре 1973 года стало для меня и, думаю, для других членов венесуэльской делегации трагическим событием и вызывало у нас осуждение, презрение к тем гориллам в армейской униформе, которые возглавили путч. Пиночет казался нам отвратительным типом».
Впечатления и наблюдения, сделанные во время пребывания в Перу, позднее пригодились Уго при написании курсовой работы по предмету «Политические науки». Он критически оценил достижения перуанского военного режима: «Этот эксперимент некогда революционной направленности последовательно сдавал позиции, ослабевал, даже с точки зрения используемой терминологии. Если проанализировать речь Хуана Веласко за 1968 год, то она очень похожа на выступления Фиделя Кастро, но в последние годы правления это уже было реформистское месиво. В проекте отсутствовала направленность на защиту народных интересов».
В 1975 году Чавес окончил Военную академию. Этот выпуск офицеров, обучавшихся по новым программам, получил имя Симона Боливара. Клятву верности республике и её демократическим идеалам принимал президент Карлос Андрес Перес. Он вручил каждому выпускнику офицерскую саблю.
На фотографиях, сделанных в тот торжественный день, Уго смотрится безукоризненно: военная форма сидит на нём как влитая, ремень подчеркивает стройность фигуры, ботинки вычищены до блеска. Без преувеличения можно сказать: бравый, исполнительный служака, дай приказ, и он без раздумий бросится его исполнять. Дисциплина превыше всего! Но это обманчивое впечатление. Уго был уверен, что ему и его друзьям по академии, их боливарианскому выпуску, суждено сыграть огромную роль в трансформации армии, сближении её с народом. Некоторые преподаватели намекали на то, что для этого необходимо уменьшить влияние Соединённых Штатов на вооружённые силы Венесуэлы, которое было неограниченным в период борьбы с партизанами. Изучение идейного наследия Боливара побуждало занять чёткую позицию: нам с Империей не по пути. Многие из друзей Чавеса, которые позднее учились или проходили переподготовку в военных академиях США, возвращались с убеждением, что «гринго» испытывают презрение к латиноамериканцам. Они используют «туземных» военных для полицейско-карательных функций, чтобы контролировать континент и держать в узде народы, населяющие его.
57 Сразу после академии Уго направили служить в родной Баринас, где его терпеливо дожидалась невеста Нанси Кольменарес. Новоиспечённый младший лейтенант и Нанси сыграли свадьбу, подыскали скромную квартиру, кое-как обставили её и были счастливы в первые годы семейной жизни. Семья пополнялась новыми членами: две дочери, Роса Вирхиния и Мария Габриэла, и сын Уго Рафаэль. Любовь Чавеса к ним была безмерна. Он старался быть нежным, преданным, всё понимающим отцом. Для некоторых «чавесологов» его аффектированное отношение к детям является косвенным подтверждением того, что Уго чувствовал себя обделённым родительской любовью.