Угол возвышения

Ерпылев Андрей Юрьевич

Дождь прекратился, и чуть-чуть развиднелось. Памятники вырисовывались теперь четко, за ними синела гребенка облетевшего леса… И сотни бойцов вокруг, без устали вгрызающиеся в землю, готовя для фрицев еще одну преграду на пути к Москве.

— Товарищ лейтенант!

— Что там, Нечипорук? — оторвался Сергей от карты.

Старшина был самым опытным из всех оставшихся: прошел Финскую, гордо носил на гимнастерке медаль (пусть и «XX лет РККА», но тоже единственную на весь взвод), да по возрасту был старше всех — разменял четвертый

десяток лет. Так что если он отрывал командира от дела, то повод был серьезен.

— Смотрите, — старшина заляпанной грязью лопаткой вывалил на свежий бруствер нечто округлое. — Кажись, черепушка…

Лейтенант присел на корточки и осторожно перевернул веточкой облепленный грязью предмет — армейская служба приучила его осторожно обращаться с незнакомыми предметами. Пласт понизанной корнями сырой земли легко отвалился от гладкой кости, и на вздрогнувшего от неожиданности Сергея глянул пустыми глазницами человеческий череп. Поневоле вздрогнешь, когда в глаза тебе заглядывает сама Смерть.

— Тут еще есть, — деловито сообщил старшина.

— И у меня тоже, — откликнулся Савосин, копавший вместе с младшим сержантом Конакбаевым.

— И у меня…

— На погост мы, похоже наткнулись, товарищ лейтенант, — покачал головой Нечипорук. — Нельзя здесь рыть. Не по-людски это…

— Это не погост, — покачал головой Сергей. — Это братская могила. Вряд ли наши — наши там лежат, — кивнул он в сторону памятников. — Скорее всего, французы… Только что это меняет?

Он решительно поднялся на ноги.

— Кости на место и закопать. Меняем диспозицию.

Но сменить диспозицию не удалось: наперерез навьюченным так и не собранными минометами и прочим снаряжением бойцам кинулся незнакомый офицер.

— Стоять! Куда! Кто приказал?

— Я приказал, товарищ капитан, — разглядел под распахнутым воротником ватника четыре полевых защитного цвета «кубаря» Сергей.

— Чего? Стоять! — Капитан с перекошенным лицом, схватился за кобуру. — Расстреляю на месте, дезертиры!

— Контуженый, что ли?.. — прошелестело на грани слышимости среди сбившихся в кучку бойцов. — Такой может…

— Нельзя там копать, — попытался объяснить лейтенант, но «контуженый» уже совал ему под нос свой «ТТ». — Могила там…

— В расход! — хрипел, не слушая его, капитан. — По закону военного времени!..

— Товарищ лейтенант! — лихо козырнул Нечипорук, поняв, что сейчас может случиться непоправимое. — Разрешите обратиться к товарищу капитану!

«Вот что значит опыт, — с завистью слушал Сергей четкий, немногословный рапорт подчиненного. — А я… что я? Тютя и есть… гражданский…»

— Ладно, лейтенант, — удовлетворившись объяснениями старшины, буркнул капитан, пряча пистолет в кобуру. — Погорячился я…

* * *

Окопались на новом месте. Правда, в земле то и дело попадались старинные окислившиеся пули размером в добрую вишню, а Савосин едва не сломал лопатку, наткнувшись на проржавевшее пушечное ядро размером с два мужских кулака, но костей и черепов больше не было. А часа через два нещадно буксовавшая в раскисшей земле «полуторка» подвезла боеприпасы и два неразговорчивых тыловика за сорок сгрузили два десятка ящиков с 82-миллиметровыми минами.

— Капитан еще два миномета обещал, — попытался остановить их лейтенант. — И людей.

— Нету людей, — буркнул пожилой старшина, усаживаясь в кабину. — Все при деле. Трогай, — толкнул он плечом водителя. — Нам еще полкузова развезти надо…

— Не будет подкрепления, — повернулся Сергей к бойцам, когда грузовик, взревывая и брызжа грязью из-под колес, отъехал. — Придется обойтись так… Что с тобой, Савосин?

— Воздух!!! — заорал боец, тыча куда-то за спину командира, и сиганул в свежеотрытый окоп.

— Во-о-о-оздух!.. — уже эхом неслось со всех сторон.

Лежа на дне окопа, лейтенант, до хруста стиснув зубы, смотрел на растянутую букву «W», стремительно растущую в размерах, — «юнкерс» пикировал, казалось, точно на него.

«Господи, пронеси! — молил он — комсомолец и атеист. — Пронеси, господи! Ну что тебе стоит?..»

От пикировщика отделилась крошечная точка, и вжавшийся в грязь человек знал, что это означает. Слышал от бывалых людей.

Бомба падала точно ему на голову, и он видел ее, как говорится, анфас.

«Господи, пронеси…»

Взрыва он не услышал…

* * *

— Товарищ лейтенант! Товарищ лейтенант!..

Лейтенант рывком сел и потряс головой, отгоняя привидевшийся кошмар.

«Приснится же такое!»

— Товарищ лейтенант!

— Ну чего тебе, Савосин? — вздохнул Сергей.

«Нет, придется, наверное, избавляться от этого детдомовца…»

— Товарищ лейтенант!..

— Савосин, не нервируй меня.

— Да вы по сторонам поглядите, товарищ лейтенант, — боец едва не плакал.

— Ну, что тут у тебя? Что я вокруг не видел…

Он оглянулся, и слова застряли у него в гортани…

Кругом царило лето!

Над окопом, в котором он лежал, склонялись деревья, покрытые зеленой листвой, в их кронах шелестел теплый ветерок, а сквозь ветви просвечивало голубое небо. Где-то далеко, совсем не страшно рокотал гром. В октябре такого просто не могло быть!

Лейтенант пощупал вокруг: всё та же стылая грязь, мокрый грязный ватник… Здесь, в окопе не изменилось ничего, а наверху… Он присмотрелся: вряд ли лето, скорее — ранняя осень. Вон и в кронах берез уже светятся кое-где желтые листочки… Но не октябрь!

— Савосин, ты тоже это видишь?

— Так точно, товарищ лейтенант, — боец протянул командиру веточку с несколькими зелеными листочками. — Сперва подумал: блазнится мне, ан нет…

От волнения в говоре солдата прорезались деревенские нотки, которые он раньше тщательно скрывал, «кося под городского».