Уговор света и тьмы
Шрифт:
— Мне вот интересно, ты точно знал, что делаешь? — ухмыльнулся он.
— Нет. Заклинание нашёл Эдолиэль, он тоже не был уверен, что у меня получится.
— Значит, канцлер к этому отношения не имеет? — уточнил Повелитель Тьмы.
— Нет, мы давно его не видели. Он ушёл, — глаза Императора немного сощурились, выдавая мысль, что Виктор Смелье исчез благодаря проделкам родителя.
— Значит, этот эльфийский змееныш на самом деле знает больше, чем можно подумать, глядя на него. И копался не в библиотеке тёмных, а в архивах Лазурного монастыря.
— Мне всё равно где он копался, мне
— Да, вижу. Ты уже не с одной ситуацией справился, — прокомментировал отец исчезновение Печатей Зла. — А, прости, не ты справился, — недобро усмехнулся он.
— Да, действительно не я справился. Справился человек, который мне дорог, — прямо сказал Васил.
Повелитель демонов покривился.
— А я всё ещё рассчитываю, что ты перейдёшь на мою сторону, захватишь мир и утопишь этот мир в… в огне, — фыркнул он немного неубедительно.
— Отец, давай честно. Когда моя мать попросила ребёнка в обмен на душу, не обязательно было исполнять её желание самому. Можно было просто прикончить Василиния-Ниикола и надоумить за какого лорда лучше выйти замуж, чтобы получить желаемое, а так же защиту, новые земли и звонкие монеты в казну. Именно так мы, князья Василийские, долгое время и поступали. Я хорошо знаю историю рода и читал дневники всех Императоров до меня, а помимо них — всех более-менее видных предков, которые любили писать. И не удивлён, что небо осталось глухо к мольбам матери, а отозвался ты. Мы совсем забыли, что дети должны рождаться по любви или хотя бы от страсти. У некоторых моих подданных, это здорово получается. Но вот, наконец, случилось чудо… — спокойно повествовал Император.
—…и ты влюбился в прыткую девчонку, которая несёт всякую чушь и строит планы, которые Василийским под стать, — сыронизировал демон в человеческом обличии.
— И в семье Василийских наконец-то родился ребёнок по любви. По твоей любви, отец.
С каждым произнесённым Василом словом, Повелитель Тьмы всё больше и больше каменел.
— Ты можешь солгать мне, ты можешь убить меня, но моей убеждённости не изменишь. Вернуть Императрицу Каролиину — вот чего ты жаждешь на самом деле. Но вернуть её не в твоей власти. Насколько я понял, моя мать была истинной представительницей рода Василийских — ребёнка она хотела только чтобы продолжить род и удержать власть. Но уже в положении поняла: она любит своего нерождённого сына — меня. Так и в её сердце постучалась любовь, — Император внезапно тепло улыбнулся. — Так не пытайся отобрать у меня то, что некогда отняли у тебя.
— Она была потрясающей женщиной — умной и тонкой, изысканной и проницательной, воспитанной истинной правительницей. Не то, что твоя вечно краснеющая пигалица! –ляпнул Повелитель в запале.
— Ну, вот теперь я узнал о маме немного больше, — улыбнулся Васил.
Его отец только возмущённо руками взмахнул.
— Так я могу рассчитывать, что больше не придётся беспокоиться за Лею? — почти весело, но не сильно наглея, уточнил Император.
— Женись хоть на лягушке болотной лишь бы… лишь бы она точно знала, чей ты сын! — брякнул демон.
Васил неохотно кивнул, соглашаясь с условием.
— Мне придётся. Даже если Лорелея на меня не посмотрит после этого, — устало потёр лоб Император.
— Заставь, — буркнул отец.
Васил, иронично поднял брови и прямо смотрел на него, пока тот не отвернулся к окну, делая вид, что так и нужно.
— Мои чары тогда на неё не действовали, — наконец-то нехотя признался демон.
— Заставил бы! — притворно равнодушно бросил Васил.
Стоящий около окна мужчина, резко повернулся, осклабился и подарил сыну неверяще-злобный взгляд.
— Ты бы лучше о себе позаботился. Как только выйдешь из теневого мира, схлопочешь откат от клинка. Впрочем, если не справишься — сам ко мне придёшь, — пошёл в атаку Повелитель тьмы, не найдя что ответить на последние слова сына.
— Клинок? Значит, он всё же был настоящим? Значит, в реальном мире я ранен? — не стал настаивать на своём Васил.
— Меч, которым тебя пронзил этот хитрый недоумок — клинок Света. Не знаю уж у кого спёр. Но убить им и меня можно. Было. Пока он на тебя его не потратил. Сам клинок не материален, но убивает любого, обладающего тёмной стороной. А в тебе она есть, хочет того или нет твой бывший канцлер. И как только ты перейдёшь грань, на тебя навалятся все твои самые страшные воспоминания. Это не безнадега, которой точат душу умертвия. Это чувство вины. И если не расстарается твой дружок эльф или его человечья девчонка, тебя уже ничего не спасёт! Сам умереть пожелаешь.
Император хотел закономерно возмутиться принадлежностью Леи Эдо, но отец остановил его нетерпеливым жестом.
— Она бежит сюда. Своих стражей уже облапошила. Я заберу души, которые принадлежат мне, но чтобы не разбежались по замку те, кому некуда прибиться, обрушу башню. Восстановишь, когда упокоите. Сейчас ты очнёшься, и тебе нужно будет срочно выбираться из башни. Всё понял?
Васил огляделся по сторонам — призраки стоящие вокруг здорово поредели, в помещении словно светлее стало, но оставшиеся уже искали выход наружу.
Не найдя в себе силы отказаться от театральных эффектов, Повелитель тьмы быстро толкнул сына в грудь.
Василу показалось, что он падает не на пол, где стоял, а с высоты столичной пожарной колокольни. Ему виделось, что во время падения он отчаянно махал руками, а безумный ветер развевал полы короткого плаща.
Когда Васил резко открыл глаза, он лежал на плитах пустой Северной башни.
Внезапно дверь из башни бросилась ему в глаза, а когда Император поднялся, его в ту сторону словно подтолкнула сильная, властная рука. Пошатываясь от странной слабости, он добрёл до ступеней низенького круглого крыльца.
За его спиной башня осела на пол так ровно и аккуратно, словно мокрый песок в умелых руках.
Глава 24
Что происходит после победы
Васил так и не вспомнил, как выбрался из башни и что было дальше — до тех пор, пока не очнулся утром в своей постели с Лорелеей под боком.
Его воспоминания обрывались на моменте, когда он протянул руку к кованому кольцу двери, чтобы её открыть. Потом ему рассказывали, что в промежутке между этими двумя частичками жизни, он успел поцеловать своего придворного мага при собственных воинах.