Угрешская лира. Выпуск 2

Егорова Елена Николаевна

Сергей Красиков

Захарово. Пушкину

Здесь, где души его частица,Где годы детские прошли,Я рад сегодня причаститься,Поцеловать щепоть земли,Почувствовать душой и теломПод тихий шелест камыша,Как полным голосом запелаЕго великая душа.Он завещал святое правоНа всех поэтов возложить:Нести народу только правду,Лишь горькой истине служить.

Анна Картавец

Детство поэта

Мне видится моё селенье,Моё Захарово…А.С. Пушкин

…Здесь солнце ему светило,Играя в листве тополей,Здесь сердце его полюбилоПрохладу тенистых аллей.Здесь знал он уединеньеИ радости шумных игр,Предчувствие вдохновеньяОткрыл ему детства мир.Всё сбудется: жгучие ласкиИ дружба, что греет сердца.Но первые нянины сказки —Как свет для души творца.

Елена Егорова

Пушкин в Малинниках

Хоть малиной не корми,

Да в Малинники возьми.

А.С. Пушкин

Нет, манили не малиноюВновь Малинники [1] поэта —Красотой своей былинною,Дружбы негасимым светом.Не терзалось больше ранамиСердце в здешних далях чистых.И весной весёлой раннею,Летом ласковым душистым,Осени порою чудноюИ зимой в сиянье снегаЗдесь поэта душу чуткуюОбнимали светлой негойПарка юного обители,Говорливый ручеёчек…И звучал в душе волнительныйШёпот гениальных строчек.И бежал ночами луннымиВдохновенья ток по венам.Пела лира златоструннаяВ тишине благословенной.

1

Малинники – тверское имение П.А. Осиповой – Вульф, где Пушкин неоднократно гостил в разные времена года. Расположено неподалеку от родового имения Вульфов Берново, которое также посещал великий поэт. В Бернове работает музей А.С. Пушкина.

Дорога в Берново

В столичном угаре соскучилисьПо пушкинским далям Руси.В Берново под липы могучиеПоутру везёт нас такси.Прошу не спешить я водителя.Неровное вьётся шоссе.Для музы поникшей целительноСверканье былинок в росе.Шары золотые, подсолнухиСредь зелени в пасмурный день —Как ясного солнышка всполохиНа ситце тверских деревень.На вышке гнездо аистиноеОтрадно увидеть. КрестомУспенская церковь стариннаяНаш путь осеняет. КругомКузнечиков слышится пение.А ветер так свеж… Лепота!Овеяны пушкинским гениемГлубинные эти места,Поляны лесные укромныеИ ёлок густых бахрома.В лугах свежескошенных тёмнаяРечушки струится тесьма.Играет, как будто бы в ладушки,Листва над узорами вод…Подъехали мы. Липы – матушки,Примите под ласковый свод.

Михаил Ложников

Пушкин и море

Чёрное море, чёрные вихры —Пушкин у брега стоит.Стих, народившись, летит быстрым вихрем,Чайкою вольной парит.Катятся, дыбятся волны крутые,Пеною брызжут, ревут,Грозно сверкают, свинцово – литые,В даль, в неизвестность зовут.Вихрятся мысли, владеют поэтом.С морем его рандеву.Ветром взъерошены вихры при этом —Будто сейчас, наяву.Вот у скалы он с простёртой рукою,Чувства созвучны волнам —В сердце поэта нет места покою,Словно вскипает он сам.Пушкин и море – страсть и стихия,Где в беспредельность порыв.Мощно валы набегают лихие,Слышит поэт их призыв.

Игумен Антоний (Бочков)

Две птицы

Отрывок

…Ох, добрая птица [2] моя!

К орлу [3] подходить не без страха.

Ты знаешь, конечно, кто я:

Я старая, хворая птаха.

Но слушаюсь я певуна,

Когда там, вдали, за горами

Наступит тепло и весна,

Не в здешней стране – за морями.

И прозой простой говоря [4] ,

2

Стихотворение обращено к известной поэтессе XIX века Елизавете Никитичне Шаховой (1822–1899), в иночестве Марии, состоявшей с автором в духовной дружбе и переписке.

3

Под «орлом» имеется в виду святитель Игнатий (Брянчанинов, 1807–1867), епископ Кавказский и Черноморский, духовный наставник и друг игумена Антония (Бочкова).

4

Намёк на известную строку А.С. Пушкина «Презренной прозой говоря…» («Граф Нулин», стих 22).

Как Пушкин сказал незабвенный,

Не позже конца января

Дам голос ему непременно.

Ты знаешь ли, чей это день?

«Да как же не знать?» – скажет гневно.

Но в день сей чья требует тень

Молитвы себе однодневной?

В сей день наш великий певец

Убит был на смертной дуэли.

И я попрошу, чтоб Отец

Его помянул. Ведь мы пели

И в юности, в зрелости лет,

По складу его и по ладу.

Так пусть же великий певец

Получит помин и отраду.

Елена Егорова

Молитва Натали

1Январь. Последняя пятница.Четырнадцать сорок пять.Нет, время назад не пятится —Поэту вовек не встать.Душа отошла к Всевышнему —Великий и страшный миг.На белой подушке вышитойПокоен поэта лик,Но смерти не видно признаков —Как спит он, глаза смежив.Метнулась вдовушка призраком:«Пушкин, Пушкин, ты жив?!»Недвижно лицо с улыбкою —Он там, в небесной дали…В конвульсиях тело гибкоеРыдающей Натали.Тупым метрономом страшноеИзвестье в висках стучит:«Он умер! Он умер, Саша мой!Убит он! Убит! Убит!»Тепло в натопленной комнате,А сердце мороз сковал…Скорбеть, молиться и помнить ейПоэта – пока жива.Нет, время назад не пятится —Не петь ему соловьём.Отныне каждая пятница —День траура для неё.2Свеча горит у РаспятияВ молельне у Натали.Домашние знают: пятница —День памяти и молитв.В окне – закат догорающий…Трёх дочек увёл Ланской —Печаль её понимающийМуж – любящий, золотой [5] .Все дети притихли старшие.Готовит Саша урок,Мария и Гриша с ТашеюУшли читать в уголокГостиной. А мать – затворница,Слезы не стерев с лица,Об упокоенье молитсяВеликого их отца:«Очисти, Господь, грехи егоОт юных до зрелых дней.Погублен адской стихиеюПевец Твой. Прости и мнеКокетство моё беспечное,Мрачившее жизнь ему.Упокоение вечноеДаруй рабу Твоему.Небес Святая Привратница,В чертог Свой его всели…»До гроба каждая пятница —День скорби для Натали.

5

По воспоминаниям родственников, Наталья Николаевна до конца жизни каждую пятницу поминала А.С. Пушкина и старалась в этот день не выезжать в свет. Её второй супруг П.П. Ланской, которого за добрый характер она называла «мой золотой муж», относился к этому с пониманием

.

Валерий Аушев

Разговор с духом Пушкина

Невероятная история многолетней давности

1. Рождественская командировка

Я в Котласе под Рождество Христово,Но в голосе восторга никакого,И в инее душа, как и деревья…Нахлынули, как тени, суеверья,Как призраки, поверья и преданья,Капризные полночные гаданья…Вот Пушкина явился дух печальный:– Где б пунша нам, мой друг, добыть, иль чаю?– В гостинце подобного разряда«Гостинцами» вас угостят, что надо:Табличкою «Нет мест!», презреньем давкиИ обезличкою, коль нет на вас заявки.При случае, коль повезёт вам всё же,Всё лучшее – в «двухместном» ждёт вас ложе.Будь классиком, но, не имея справки,Без «красненькой» [6] здесь не добыть и лавки!– О Пушкине молва летит по свету.Неужто мне откажут, мне – поэту!К дежурной сам явился дух великий:– Bonjour Madame, Вас отвлеку от книги.Желательно одно местечко в «люксе».– Жевательной резинки дам Вам лучше.А номера в помине нет такого.Феномена под Рождество ХристовоВселили мы, опять же – не без «брони»…Всесильными бывают боги…– Кроме…Найдётся ли местечко здесь поэту?– Неймётся Вам… Заполните анкету.– Но это же… Я гость, но не железный!– На этаже на третьем Ваш «трёхместный».– О Боже мой! – воскликнул гений Пушкин, —Хоть к брошенной найти бы путь избушкеИ в полночи зажечь очаг доверья.Кто в помощи нуждается, всем дверь яБезропотно и радостно открою…И топот ног утих вдруг за стеною,И в мареве морозной тихой ночиСтал маленьким, спрессованным до точкиМой скованный рождественский недуг.Рискованно спросить:– А был ли дух?..

6

«Красненькая» – денежная купюра СССР достоинством в 10 рублей.

1980

2. А был ли дух?

А был ли дух? А был ли сам поэт,Который вслух сказал, войдя: «Привет!»?На шаткий стол он чашечку поставил,Когда читал: «Мой дядя самых честных правил…»Я подходил к окну и к плотной шторе —Её он отодвинул в разговоре.Я трогал скатерть, где лежал цилиндр,Перчатки рядом с ним из мягкой лайки…Наш разговор тогда не оценилИ думал, как и все, что это байки,Что это было чудо Рождества,Явившееся в северном приюте.Но с той поры все мысли и словаНевольно возвращались к той минуте.Как он возник из сумерек дневных,Как предо мною за приход винился,Как, озирая номер на троих,Он изумлялся, а точнее – злился:– Сюда б и дворника послать я не посмел,Не говоря об остальной прислуге…– Ах, Александр Сергеич, я сумелОтвоевать сей кров не без натуги.– Так – так, мой друг, а что сосед? Храпит?– Да как ещё, ворочаясь, как глыба…А то напьётся и мертвецки спит.Хоть не бранится на весь мир, спасибо.– Из кучеров, видать, – вздохнул поэтИ покосился на вторую койку. —Нельзя ли заказать, мой друг, в буфет,Чтоб к чаю принесли хотя бы слойку.Да тут и с чаем, видно, проблеманс! —И Пушкин взмокший бок отёр графина. —Родишь ли разве здесь какой романс?Унылая вокруг, pardon, картина!..Так что с тобою, русский человек?Уйдя в гудки, машины, паровозы,В какие дебри ты двадцатый векЗавёл, потомок, утирая слёзы?!Не для того я звёзды воспевал,Чтоб рвали в клочья Русь…Я не приемлю,Чтоб мир в утехах плотских ликовал,Забыв, кто мы. Зачем пришли на Землю?И почему лишь жертвенность данаРоссийскому народу! А Европа,Тщеславием и сытостью полна,Уста не раздирает от сиропа!Да и Америка поверх глядит на Русь,Хотя душой и славой мы богаче.Вот, милый друг, о чём в душе пекусь,И мыслю только так, а не иначе…А чашечку всё ж выпью кофе ґю.Сейчас, гляди, явлю я фокус – покус,Немало сделал их за жизнь мою,Но в оных было мало, друг мой, проку – с…Не знаю, из каких субстанций онЯвил напитка маленькую чашку,Горячий кофе гостя взял в полон —Аж расстегнул он шубу нараспашку!Но этот – тоньше лепестка! – фарфорИ чашечка с летящим ангелочком,И блюдечко с изящным завиточкомПроходят перед взором до сих пор.И через столько лет, среди дождей и снега,Томит вопрос и летом, и зимой:Действительно ли в поисках ночлегаДух Пушкина являлся предо мной?