Уха из золотой рыбки
Шрифт:
– Кому воды?
Больше она не оживлялась и к метро не бегала.
– А куда подевалась женщина в розовом костюме, не помните?
– Ну вы и спросили! – воскликнула Светлана Шершнева. – Ничего себе! Я, например, ее вообще не видела, да и на Аську не смотрела.
– Плохо ей стало от жары, – внезапно вступила в разговор молчавшая до сих пор девушка по фамилии Клюквина.
Я почувствовала, как к лицу приливает жар, и, старательно сдерживая крик, спросила:
– Почему ты так решила?
– А у меня как раз бутылки кончились, все продала, –
Олеся Клюквина попыталась объяснить старику, что у нее перекур, но тот обозлился и выкрикнул:
– А ну, назови немедленно адрес вышестоящей организации, жалобу напишу! Между прочим, я ветеран войны, а ты, сикилявка, мне глупости говоришь.
Тут до Олеси дошло, что перед ней не совсем нормальный человек, и она постаралась успокоить деда. Поискав глазами своих коллег, Олеся остановилась на Асе и сказала:
– Вон у той девушки возьмите.
– Я у тебя хочу, – упорствовал старик.
– Господи, – не выдержала Олеся, – ну какая вам разница! Газировка у всех одинаковая.
– А вот и нет, – сурово заявил ветеран, – вон девушка у той воду взяла и, гляди, отравилась.
Олеся уставилась туда, куда старик указывал морщинистой рукой. Сначала ей стало смешно. Тетке, которую дедуська назвал девушкой, было все сорок лет. Правда, одета она была хорошо, в розовый полотняный костюм, но все равно слово «девушка» по отношению к престарелой женщине, прожившей на свете четыре десятка лет, применить нельзя. Олеся уже начала улыбаться, но тут до нее дошло, что бабе и впрямь плохо. Она как-то странно «стекала» на асфальт, а Аська, совершенно не испуганная с виду, держала ее под локотки.
– Вот, – плевался слюной старик, – глянь, попила дряни и с копыт съехала.
– Да бросьте вы глупости пороть! – в сердцах воскликнула Олеся. – Разве от газировки может плохо стать? Наверное, от жары сердце прихватило.
Отпихнув противного деда, Олеся ринулась было на помощь Асе, но ее опередила девушка лет двадцати, одетая в белую короткую юбочку и нежно-голубую обтягивающую майку:
– Мама! Тебе нехорошо! Дима, помоги скорей!
Откуда ни возьмись появился парень, толстый, как слон. Он легко поднял тетку в розовом костюме и мгновенно впихнул ее в автомобиль, припаркованный чуть поодаль, за ларьками. Все действие заняло пару минут, никто на площади даже не успел ничего заметить.
Я вытащила из сумочки несколько фотографий и сунула их Олесе:
– Ну-ка, посмотри внимательно.
– Вот она, – немедленно ответила студентка, тыча пальцем в изображение Лики, – эта самая баба и есть.
– А ты точно помнишь, что на ней был розовый костюм?
Олеся кивнула:
– Ага, сама хотела такой купить, сейчас лен на пике моды, только стоит ого-го, не подступиться! Даже фирму знаю, в которой тетка шмотку приобрела. «Ольсен» называется. У них большой магазин на Тверской есть, я туда весной заходила, когда они новую коллекцию вывесили, и точь-в-точь такой прикид мерила: юбка три четверти, внизу бахрома из кожи, пиджачок коротенький, пуговички в виде серебряных колокольчиков, на воротнике шитье! Так клево сидел! Загляденье!
– Чего же ты его не купила? – поинтересовалась Рита.
– Ну ты даешь! – всплеснула руками Олеся. – Одна юбка двести баксов стоила! А к ней и пиджак нужен, между прочим, он такой прикольный, с кулиской, а вместо пояса витой шнурок с пряжками. Эх, классная вещь, но денег-то нет!
– Я, между прочим, на рынке купила платье от «Ольсен», – довольно заявила Светлана, – клетчатое, всего за четыреста рублей.
– Фу, – скривилась Олеся, – отстой. Тебя обманули, «Ольсен» дорогая фирма.
– Еще МЕХХ отличные вещи делает, – подхватила Рита.
Поняв, что девчонки сейчас начнут самозабвенно обсуждать шмотки, я попыталась вернуть беседу в нужное русло.
– Скажи, Олеся, можешь описать девушку, которая назвала Лику мамой?
Клюквина призадумалась:
– Юбочка белая из «Манго», коллекция этого года, такая красивая, я похожую мерила. Вместо пояса резинка…
– А волосы у нее какого цвета?
– Футболочка от «Томми Хилфигер», – не слыша мой вопрос, неслась дальше Олеся, – но прошлогодняя, он тем летом такие, с разноцветными рукавами, выбросил…
– Лицо вспомни: глаза, рот, нос…
Олеся выпятила нижнюю губку:
– А не помню, морда как морда, в солнечных очках от Эмпори Армани, она их тоже с прошлого года носит, форма «киска» сейчас отошла, «летучую мышь» народ надел.
Тяжелый вздох вырвался из моей груди. Олеся неоценимый свидетель, если речь идет о гардеробе, но, похоже, кроме одежды, девочка вообще ничего не видит.
– А машина какая была?
Олеся пожала плечами:
– Синяя, нет, вишневая, а может, зеленая…
– Марку назови?
– Так я в них не разбираюсь.
– Точно, – захихикала Ритка, – вон за Лизкой Рокшиной парень заехал на авто, а Олеська возьми да заяви: «Ну и отстойная машина у твоего Вовки, «Волга», разве на ней прилично ездить». Прямо опозорилась!
– Мне кажется, вы правы, – кивнула я, – не следует ругать отечественные автомобили, это не патриотично.
Рита развеселилась еще больше:
– «Волга» – дерьмо, никто с подобным утверждением спорить не собирался. Только Олеська-то все напутала. У Вовки не «Волга», а «Бентли», одна из самых дорогих и престижных марок. Так что спрашивать Леську о машине бесполезно.
– И парня не помнишь, который «дочке» помогал?
Олеся пожала плечами.
– Толстый, в майке с рынка и джинсах, ничего интересного, вот босоножки были класс! Розовые на шпильке…
– У юноши? – изумилась я. – Розовые босоножки на шпильках? Ты ничего не путаешь?
Олеся рассмеялась:
– Ну вы и приколистка! Парень в кроссовках был, дешевых, китайских. Босоножки у девицы на ногах были, роскошная вещь из магазина «Ти Джей коллекшен», глаз оторвать нельзя до чего хороши. Хотя на ее ноге они не слишком смотрелись, может, из-за повязки…