Уход на второй круг
Шрифт:
Она заполняла традиционные формуляры, когда экран высветил номер офис-менеджера компании. Конечно же, Ксения ответила и немногочисленными «да… да… да…» подтвердила согласие прибыть завтра в сектор по безопасности. Закончила разговор, отложила в сторону телефон и подняла глаза на Игоря.
Оказалось, он смотрел на нее в упор. И даже не скрывал этого. На дне его темного взгляда плескалось что-то такое вязкое, что от этого бросало в жар.
— Чё? — спросил он. — Вызывают?
— Приглашают.
— А-а-а, ну это, конечно, разница.
Ксения ничего не ответила и снова уткнулась
На следующий день Басаргина входила в здание своей авиакомпании с самым невозмутимым выражением лица. Она словно срослась этой маской, появившейся в тот вечер, когда Фриз явился к ней в гостиничный номер.
Тогда она так же негромко и аккуратно, как он закрыл дверь, вернула на стол бутылку. Выдохнула. Браслет отнесла на рецепцию, сказав, что нашла в коридоре. И до самого утра летала во сне. Раскинув руки, подставив лицо свежему воздуху.
Неважно, что летела вниз.
Неважно, как поступит Игорь.
Его расслабленный вид в обратном рейсе и подчеркнуто вежливое обращение могли бы ввести в заблуждение лишь отчаянную дурочку, которой безусловно оказалась новенькая нимфа, о чем недвусмысленно свидетельствовала ее довольная рожица и воркующий тон. Ксения лишь усмехалась про себя, сохраняя внешнюю невозмутимость и не озадачиваясь неизбежным. Нельзя приготовиться к удару исподтишка. А по-другому Фриз действовать не будет. Слишком слаб для игры в открытую…
Осуществив положенный секретарский контроль, Ксению проводили в кабинет. Большое и светлое помещение располагало к покою. Наверное, именно поэтому спокойными были и хозяин, под стать своей вотчине — большой и светлый, и гостья — плотная, небольшая женщина средних лет, с темными волосами, уложенными в незамысловатую прическу, и такими же темными глазами с цепким взглядом. Она сидела на диване, в руках держала блокнот, в котором что-то небрежно чертила.
— Ксения Викторовна, присаживайтесь, — проговорил руководитель сектора безопасности, Валентин Петрович Ермолов. — Разговор длинный предстоит. Чаю-кофе хотите?
— Воды, если не затруднит, — ответила Ксения и присела на один из стульев у конференц-стола так, чтобы видеть обоих присутствующих в кабинете.
— Конечно, — кивнул он. Через две минуты перед ней стоял высокий стакан воды с плотным тяжелым дном, принесенный секретарем. Валентин Петрович чуть хмурился, ожидая, а когда они снова остались втроем, подобрался и проговорил: — А это Анна Станиславовна, менеджер по персоналу. Я попросил ее присутствовать, потому что мне не хотелось бы… выглядеть предвзятым. Несколько дней назад на вас поступила жалоба. Проигнорировать ее мы, к сожалению, не можем. Вами были грубо нарушены правила техники безопасности, и потому, вы сами понимаете, пришлось расследовать этот случай. Подтверждения, что лицо, подавшее жалобу, имело к тому основания, найдены. Ознакомиться хотите или сами понимаете, о чем речь?
Пока он говорил, Ксения взглянула на «кадровичку», та в тот момент тоже смотрела на нее, кивнув, когда Ермолов ее представил. Выглядело и как приветствие, и как одобрение. Ксения отвела глаза и сказала:
— Думаю, понимаю. Но все же хотелось бы конкретики.
— Разумеется, — Валентин Петрович взял со стола тонкую папку и протянул ей. — Можете прочитать и посмотреть фото. Из гражданской авиации за такое увольняют. Вам это не могло быть неизвестно.
Ксения взяла папку. Фотографии из кабины. Она и нимфа. Селфи. Пролистала дальше. Служебная Фриза. «О нарушении дисциплины и правил техники безопасности во время полета». Ксения поморщилась, словно увидела перед собой трепыхающиеся лапы мухоловки, которую за мгновение до этого шарахнули домашней тапкой. Мокрое место, а вокруг шевелящиеся лапки. Мерзость. Басаргина сдержала судорогу, возникшую в руках, и передала документы обратно Валентину Петровичу.
— Вам есть что сказать по этому поводу? — теперь голос подала Анна Станиславовна.
— Я не стану говорить, что это фотомонтаж, — ответила ей Ксения, кивнув на папку. Начальство сектора безопасности скептично хмыкнуло. Но вслух изрекло:
— Виталина Сусиденко тоже будет подвергнута взысканиям, в службу бортпроводников нами был направлен запрос по этому поводу, но вы же понимаете, что с вами — сложнее. Вы второй пилот. И женщина, к тому же.
— Валентин Петрович, мы разговор начинали с необходимости избежания предвзятости, — подала голос Анна Станиславовна. При этом она мягко улыбалась и играла карандашом в пухлой ладошке.
— И тем не менее! КВС подал жалобу! Ваш, Ксения Викторовна, КВС! Я полагаю, инструкции вам хорошо знакомы?
— Конечно же, — подтвердила Басаргина. Помолчала. И спросила: — Можно вопрос?
— Спрашивайте.
— Это единственная жалоба Игоря Владимировича?
Валентин Петрович поджал губы и уткнулся в папку.
— Формально — единственная.
— В начале весны Игорь Владимирович сетовал на вашу недисциплинированность, — добавила кадровичка. — Как раз когда с хоро-о-ошим таким шнобелем ходил.
— Анна Станиславовна! — рявкнул Ермолов и снова взглянул на Ксению: — Если бы эти фото хотя бы не были опубликованы в Инстаграме! О чем вы думали?
— Лучше бы вы поинтересовались об этом у Фриза, — буркнула Ксения.
— Давайте без намеков!
— Простите.
Валентин Петрович кивнул и сложил на столе руки, соединив ладони домиком. После чего, заметно успокоившись, снова заговорил:
— Начнем с объяснительной. Вам ее в любом случае придется писать, но, боюсь, этим не ограничится. Игорь Владимирович настаивает на том, что летать с вами больше не станет. Закрепление в экипаже было в некотором смысле вашей привилегией.
— Его же стараниями, — усмехнулась кадровичка. — Он — человек широких взглядов.
— Анна Станиславовна, пожалуйста, не превращайте беседу в балаган! Это вы мне с утра про толерантность и сексизм втирали, кажется? Ей, — Валентин Петрович кивнул на Басаргину, — дали налетать часы с опытным командиром.
— Тогда, возможно, пора отправлять в небо на равных условиях с остальными?
— После случившегося?
Анна Станиславовна поджала губы и негромко проговорила, обращаясь то ли к Ксении, то ли к Ермолову: