Ухожу на задание…

Успенский Владимир Дмитриевич

«И потому, согласно афганскому поверью, мы вполне можем надеяться на успех», — полушутя закончил тогда свой рассказ замполит.

Полюбовавшись в бинокль лесными зарослями, которые словно зеленые языки, спускались в темные провалы ущелий, Павлина посмотрела ближе, на отдыхающих ребят. Особенно много бойцов Над головами солдат медленно, лениво кружились большие вороны. В бинокль, что ли, казались они такими огромными, разъевшимися… Посмотрела простым глазом: да, прямо-таки великаны, разжиревшие к осени. И людей не боятся, пролетают низко, надеются чем-нибудь поживиться. Какие они неприятные!

Проскочил мимо бронетранспортер, в люке — старший лейтенант Вострецов, лицо все такое же хмурое, озабоченное. Миновав кошару, бронетранспортер

повернул к дальнему краю плоскогорья. Уж не душманов ли там обнаружили?

Еще какая-то крупная птица появилась на горизонте. Две. Орлы, что ли? Ваня Сказычев уверял, что здесь они водятся. Нет, это же вертолеты! Один из них начал снижаться недалеко от того места, где остановился бронетранспортер Вострецова.

— Садится! — обрадовалась Тоня, острым локотком подталкивая подругу. — Дай взглянуть! — Припала к окулярам, вслух комментируя: — Завис. Лестницу сбросит? Нет, ниже пошел. А что, место ровное… Ой, Пава, собака выпрыгнула!.. Собака и солдат. Даже не овчарка, а так… Мешок какой то, ящики, — увлеченно продолжала Тоня и вдруг, ахнув, закрыла руками глаза.

— Ты что? — испугалась Павлина, едва успевшая подхватить выроненный подругой бинокль.

Тоня, поднявшись на мешках, напряженная, как струна, левой ладонью прикрывала от солнца глаза, правой на ощупь искала бинокль:

— Дай! Дай, скорее!

Выхватила его у Павлины, вскинула к глазам и сразу словно обмякла, упала на мешки с рисом.

— Нету! В бронетранспортере они!

— Кто?

— Владик! — выдохнула Антонина. — Владик мой.

— А ты не ошиблась?

— Я? Ошиблась? — Тоня и плакала и смеялась одновременно. — Плечи прямые. Фуражка вот так, низко… Ой, дура, бинокль выронила! Но это он, точно он!

— Выясним, — заверила Павлина.

— Как? Бронетранспортер, видишь, к перевалу пошел.

— Вернется же Вострецов.

— Он вернется, а Владлен улетит… И зачем он сюда, сапер-то? — забеспокоилась Тоня. — Да еще на вертолете, а? — тревожно смотрела она на подругу.

— Вот что, хватит гадать и предполагать, — решительно произнесла Павлина. — Пошли к разведчикам. Лейтенант этот с зелеными глазами что-нибудь да знает!

19

Капитан Кругорецкий готовился к отъезду. Все, закончился срок его службы в ограниченном контингенте советских войск в Афганистане. Впереди — учеба в инженерной академии. Но когда его срочно вызвали в штаб, прямо из столовой, с обеда, он сразу понял: это не по поводу его отъезда. Опять, значит, какая-то неожиданность, задержка. Усмехнулся: этак ведь в академии из списка вычеркнут — за неявкой… Ничего, несколько дней в запасе у него еще есть…

Начальник штаба, моложавый лихой офицер, сам недавно окончивший академию, прекрасно понимал состояние капитана, настроившегося на отъезд. Коротко ознакомил его с обстановкой, подчеркнул важность доставки продовольствия голодающим жителям Загорной провинции, сказал:

— Желательно, чтобы вы, Владлен Николаевич…

— Уверен, оперативно-саперная группа справится без меня. Люди подготовлены.

— Наверняка справится, — согласился начальник штаба. — Но тут случай особый, Владлен Николаевич. Оперативность требуется, иначе застрянет большая колонна, первая такая колонна. И к тому же психологический момент. Представляете, боевая машина подорвалась, трое саперов! Нервы… Может, там действительно мины нового типа или какой-то новый «сюрприз».

Сейчас, как никогда, вы нужны. Именно вас просят направить.

— Кто просит?

— Старший напитан Джабар. И подполковник Астафуров.

— Они зря суетиться не станут.

— То-то и оно! — облегченно вздохнул начальник штаба. — Вертолет заказал. Сколько на сборы?

— Час, — ответил Кругорецкий, прикидывая, кого из людей взять, какое снаряжение захватить.

Все. Он отключился от других мыслей, забот и хлопот, уже видел перед

собой только одну цель. Наверное, в умении отбрасывать все лишнее в критический момент, в способности полностью сосредоточиться на самом важном в своем деле — в этом, наверное, и была основа той удачи, которая сопутствовала Владлену Кругорецкому в трудной работе минера. В той работе, в которой, по присловью, ошибаются только два раза. Причем первый раз — когда ее выбирают…

За то время, пока саперы (пять человек и минно-розыскная собака) летели на вертолете до плоскогорья, пока тряслись в грохочущем бронетранспортере, поднимавшемся к перевалу, Владлен Кругорецкий ни разу не подумал об Академии, о предстоящем отъезде. Он мысленно был уже на месте происшествия, сопоставляя и анализируя те скудные сведения, которые сообщил ему начальник штаба. И еще в пути сделал первую прикидку: на какую хитрость пустились в этот раз душманы и какую ошибку допустили афганские саперы, не впервые обезвреживавшие мины? В узкости, на крутом повороте, они наверняка с миноискателями проверили дорогу перед машинами, но ничего не обнаружили. Почему? Там, в скалах, вполне вероятны выходы на поверхность железной руды. Значит, в наушниках миноискателей посторонние звуки, помехи. А первая мина, возможно, была итальянская, пластиковая, в ней всего семь граммов металла — боек взрывателя. Очень трудно обнаружить такую.

Что задумал коварный душман-изувер? Вторая мина была обычной, стандартной, без особых сложностей. Она-то и расхолодила афганских саперов, притупила внимание. Сняли ее привычно, поторопились взяться за следующую. А та была поставлена на неизвлекаемость. И — трех человек как не бывало!

А дальше? Если бандит-минер начал хитрить, он не одну ловушку устроил. Наверняка две-три следующие мины будут обычными, «легкими» для умелого сапера, а затем опять какая-нибудь подлость-головоломка.

Прибыв к месту взрыва, капитан Кругорецкий сразу понял: обстановка гораздо сложнее, чем он предполагал. Тот, кто выбрал участок для минирования, был не только коварен, но и весьма опытен. Здесь, на протяжении ста двадцати метров, дорога была вырублена в скалах, шла по самому краю глубокой пропасти. Примерно посередине — поворот, над которым козырьком нависал выступ горы. Расчет бандитов ясен: поставить неизвлекаемые фугасы. Если их даже и обнаружат, взорвать на месте обычным способом, накладными зарядами, невозможно — от взрыва нескольких мин рухнет в пропасть большой кусок дороги, обвалится нависший выступ. Понадобятся недели напряженного труда, чтобы заново пробить путь. А впереди зима, заносы, снежные лавины…

Пока это только предположения: надо было проверить их, а тогда уж принимать решение. Какое, этого Кругорецкий еще по знал. Сейчас, как говорится, действие первое — выявить мины.

— Заслоны выставлены? Не обстреляют нас? — спросил Кругорецкий старшего капитана Джабара.

Тот понял без помощи Тургина-Заярного, показал рукой:

— Один взвод поднялся выше дороги. Один — на склоне ущелья. Один — возле речки.

— Добро. — Капитан Кругорецкий повернулся к свозя саперам, окинул взглядом, привычно проверяя экипировку.

Ребята надели бронежилеты, настроили миноискатели. Младший сержант Михаил Усманов держал на поводке Гезу, собака перебирала передними лапами, предчувствуя работу. Поодаль, возле машин, стояли афганские солдаты. Кругорецкий попросил Джабара и Тургина-Заярного отойти туда же, в безопасное место. Улыбнувшись, сказал Усманову:

— Пускай свою красавицу!

Потрепав рукой густую шерсть на загривке собаки, младший сержант ласково подтолкнул ее: «Ищи, Гела! Ищи!»

Собака понятливо опустила к земле черный кончик носа осторожно шагнула вперед. За ней, уступом, в зону минного поля двинулись саперы. Наблюдая за их неторопливыми действиями, Кругорецкий с радостью и мимолетной грустью подумал: эти парни, с которыми он проработал целый год, вполне могут теперь обойтись без него.