Uingukage. Сокрытый в Тени Крыла

Оришин Вадим Александрович

– Ты же хотел стать Хокаге? Вот, смотри, этим людьми тебе придется управлять.

– В Конохе все не так!

Джокер засмеялся:

– Люди везде одинаковы. В Конохе просто есть пастухи, много сильных пастухов. Вот и вся разница. Но суть людей точно такая же.

– Я не верю тебе.

Клоун лишь еще больше рассмеялся:

– Не веришь мне? Или не веришь своим глазам и ушам? Не веришь, что все это реально?

– Их обманули! Люди не должны вести себя так!

Наруто, подняв глаза и увидев очередную нелицеприятную сцену избиения безоружного, дернулся, желая помочь... Но попытка применить чакру отозвалась болью

в груди. Гэнин упал, неприятно царапнув лицом камни дороги. И неожиданно ощутил воду. Он будто лежал в воде. А вокруг все расплывалось неясной пеленой. Его подняли и повели дальше, и он видел улицу, дома, людей... Но видел и решетку перед собой. И горящие глаза в глубине ее.

“Я чувствую ненависть. Я вижу ее вокруг тебя”, – оглушающий голос подавил все остальные мысли, заполнил разум.

А голос клоуна вторил в ухо:

– Их никто не обманывал. Никто не насылал на них иллюзии. Наоборот. Я снял с них поводок. Освободил от иллюзий. Но я могу сказать, что может их объединить. Общая ненависть. Ненависть... – клоун улыбнулся, – к тебе, джинчуурики. Знаешь, что будет, если они узнают, кто ты?

“Они будут ненавидеть тебя. Они захотят причинить тебе боль”, – голос давил своей мощью.

– Эти люди боятся тебя. Боятся, потому что чувствуют, что ты можешь уничтожить их. Этот страх иррационален. Он сидит так глубоко, что они попытаются убить тебя. Сколь безумной ни была бы эта попытка.

“Они боятся. Они должны бояться. Покажи им причину для страха. Возненавидь”, – голос сочился ненавистью, огненными волнами пробегавшими по телу.

– А так ли ты сам добр? Наруто? Не прячется ли в тебе самом ненависть и злоба? На тех, кто причинял тебе боль? На тех, кто заставил чувствовать одиночество? Сколько затаенной злобы в тебе осталось с тех пор?

“Я чувствую твою ненависть. Вспомни о ней. Вспомни о них. О тех, кто ненавидел тебя”, – голос заставлял вспоминать, вспоминать многое. Все то, что так хотелось навсегда забыть.

– Ты говоришь, что в Конохе все иначе. Но ее жители ненавидели тебя. И, когда могли, даже били. И ты думаешь, что они чем-то отличаются от этих людей?

– Нет! – крикнул Наруто, вновь падая.

В рот попала вода с соленым привкусом, и фигура, говорившая из-за прутьев клетки, протянула свои огненно-рыжие щупы к лежащему в воде гэнину.

“Это слезы. Твои слезы. Твоя боль. А я – твоя ненависть. Протяни руку”.

Его вновь подняли и встряхнули.

– Смотри, Наруто. Смотри. Ты хотел помочь этим людям? А теперь посмотри, как они желают твоей помощи, – прошипел Джокер в ухо гэнину и сразу отступил.

Клоун сделал свое дело и спешил убраться подальше с площади, на которую привел джинчуурики.

Наруто поднял голову и увидел. Разрушенный фонтан. Скульптура, разломанная, но еще стоящая. А к ней привязаны трое. Два его напарника и сенсей привязаны к холодному камню. И толпа вокруг. Толпа, глумящаяся над еще живыми синоби. Толпа, кидающая камни. А еще чуть выше столб, закрепленный на той же статуе. Деревянный столб с большим крестом на вершине. С одной стороны креста висит Тен-Тен. Они избита, одежда оборвана. В руки вбиты ржавые гвозди, удерживающие ее на столбе. И в глазах девушки уже нет жизни. А на другой стороне, такая же избитая, висит актриса Коюки. И она также мертва.

Сердце пропускает удар.

Хината поднимает голову, увидев в толпе Наруто. Ее лицо ужасает. Синяки, кровь. Она силится что-то сказать...

– Нару...

Но очередной камень прилетает ей в скулу, заставляя замолчать.

“Убей их! Убей! Разорви! Они это заслужили!” – притихший было голос взревел с нестерпимой яростью.

Миг.

Волна концентрированной “Ки”, мощной, физически ощутимой, разлетается от голубоглазого блондина. Людей вокруг на миг сковывает ледяной страх. Страх настолько мощный, будто они сморят в лицо собственной смерти. Боящиеся высоты видят перед собой бездну. Боящиеся волков видят перед собой целую стаю. Боящиеся темноты слепнут. Боящиеся воды захлебываются собственной слюной.

Удар сердца. Тяжелый, натужный.

Волосы гэнина окрашиваются в огненные оттенки. Зрачки вытягиваются. Лицо приобретает звериные черты.

“Да!” – ревет зверь.

И джинчуурики вторит ему рыком злобы. Рыком, от которого у самых слабых разрывает сердца. Но это лишь начало.

Тело синоби покрылось огненно-рыжей шерстью, оставляя только лицо. Хвост хлестко ударил по дороге за его спиной. Он стал похож на зверя с человеческим лицом. Лицо, искаженное яростью. Плащ сгорел, а вместе с ним сгорела и яркая оранжевая куртка, истлела, сначала став черной, а затем разрушившись. Еще два хвоста вырвались на свободу. Толпа качнулась, желая убежать...

Но не успела. Джинчуурики яростно взревел, и три хвоста обрушились на людей несущими смерть хлыстами. Разрезая людей на части, впитывая кровь, они становились все плотнее, все реальнее. Шерсть темнела, струилась хаотично и яростно, очертания тела все меньше напоминали человеческие и все больше становились лисьими. Ладони и ступни врезались в камень дороги острыми когтями.

– Р-р-р-ра-а-а-а-а! – взревел монстр.

Высвободился четвертый хвост, и лицо джинчуурики окончательно исчезло под струящейся шерстью, став лисьей мордой. Лис поднял голову вверх и открыл пасть. Его тело изрыгнуло черный шар, зависший перед мордой. Лис дернул голову в сторону, и шар улетел в дома, повинуясь желанию хозяина.

Удар накрыл город. Шар раскрылся, выпуская сконцентрированную в себе чакру. Черный с алыми бликами поток энергии, рушивший все в направлении удара. Черная волна просто смела все на своем пути до самых скал, оставив за собой огромную пылающую канаву.

Какаши замер. Когда запрыгнул на крышу дома, было уже поздно. Его остановила волна “Ки”. Мощная, но знакомая. Та самая, которую он так и не смог забыть. Девятихвостый Лис. Кьюби. И сейчас Копирующий ниндзя собственным глазами увидел его атаку. И увидел пока небольшой силуэт, стоящий рядом с едва не разрушенным фонтаном посреди трупов. Целой площади трупов.

Кьюби вновь вскинул голову, изрыгнув второй шар. Он повернул голову и вновь готов был выплюнуть свою атаку. И направил ее практически на Хатаке. Какаши, практически глядя в лицо смерти, ощутил некую обреченность. Он снова не успел. Он снова не смог помочь. Вновь и вновь все повторялось. То, что случилось с Рин. Сейчас он знал, что нужно сделать. Он еще успевал это сделать. Но он не хотел. Не мог. Какаши был не готов прервать жизнь сына своего учителя. Он и так слишком многое задолжал Наруто. Он не сделал многого, что мог сделать. Что должен был сделать. Он предал своего учителя, когда не защитил мальчика. Не закрыл его от ненависти деревни. Когда видел, но ничего не сделал. Какаши закрыл глаз замер, ожидая, когда всему этому настанет конец. Его наконец перестанет мучить вина. Он это заслужил.