Uingukage. Сокрытый в Тени Крыла
Шрифт:
– Печать на него действует?
Муи кивнул:
– Конечно, пусть и слабее, чем на прочих.
– Но он не сбежал. Более того, целенаправленно убивает прочих заключенных. Верно?
– Судя по его поведению, он уверен, что не просидит здесь долго. Уверен, что его вызовут обратно. Учитывая его способности, это логично.
Старец хмыкнул:
– Хотели отправить на курорт, но слегка промахнулись?
– Я не получаю разведданных, лишь слухи. А слухи из Конохи почти всегда – обман.
– Значит, этот сеннин просто развлекается? Он получает удовольствие от казней?
Муи отрицательно
– Отнюдь. Полное хладнокровие.
– Его ничуть не волнует убийство людей?
Муи выразил удивление:
– Людей? Здесь собраны отбросы. Те, кто ухитрился совершить ошибку столь сильную, что оставить ее без наказания было нельзя, и ничтожные настолько, что деревни не захотели сами марать о них руки. Есть, конечно, те, кто сделал неправильный выбор, или те, у кого выбора не было вовсе. Те же бывшие синоби Звука. Но таких единицы. Остальные полностью заслуживают свое наказание.
– Ты оправдываешь его действия, Муи?
Но синоби отрицательно покачал головой:
– Он палач. Палачу не нужны оправдания.
Бои уже начались. Но Муи видел столько поединков, что для него они давно смазались, превратившись в нечто однообразное. Как оказалось, очень немногие могут не просто победить противника на ринге, а устроить из казни настоящее представление.
И вот на ринг вышел Коноховец. Тюремную рубаху он снял, оставшись в поношенных штанах. Собственно, он имел полное право хвастаться своим телом – еще бы, такая концентрация природной чакры. Великолепное и красивое телосложение. Несколько портил общий облик лишь протез руки. Его противником был высокий мускулистый нукенин, отличный боец. Он покосился на ложе Муи.
– Как ты убедил их выйти на ринг? – спросил старец. – Я же правильно понял? Этот Коноховец делал все это ради страха. Чтобы против него действительно боялись выходить на ринг.
– Это было несложно. Я всего лишь обещал им ослабить действие печати. Они по-прежнему неспособны применять техники, но в остальном неограничены.
– Ха, это будет забавно.
Бойцы сосредоточились друг на друге. Коноховец, естественно, не выглядел особо напряженным. Противник несколько нервничал. Кьюджин первым пошел на сближение, но не ринулся в бой, а медленно сокращал дистанцию. Шаг вперед, и два шага по касательной, будто обходя своего противника. А заключенный нервничал, и нервничал все больше. Наконец он не выдержал ожидания и сам сблизился, технично атакуя кулаками. Кьюджин блокировал первый удар, но остальные удары отводил, пока не разорвал дистанцию вовсе.
– Он понял, что противника не сдерживает печать? – старец покосился на Муи.
Несмотря на годы и впечатляющие знания, гость хозяина тюрьмы не слишком разбирался в поединках между синоби. Странное качество для такого человека.
– Конечно, с первого же удара, – кивнул Муи.
Но Коноховец сблизился снова, на этот раз сам. Атаковал левой рукой, проводя короткие быстрые удары, резко отстраняясь при попытках контратаковать. Но чисто кулачный бой не мог продолжать долго. Кьюджин сблизился, попросту пропустив удар противника и, пользуясь моментом, ударил сам. Удар заключенного, пришедшийся куда-то в грудь, Коноховцу дискомфорта не доставил. А вот удар куда-то под ребра для заключенного был весьма чувствителен. Он схватился за место удара и начал отступать.
Но Кьюджин вновь сблизился, сначала нанеся несколько ударов ногой по блоку заключенного, а затем плавным движением сместившись в сторону и атаковав то место, куда уже был нанесен удар. Заключенный болезненно скривился, потеряв инициативу, и сеннин нанес удар кулаком по носу, явно намереваясь его сломать.
От удара заключенный едва не упал, но все же удержался на ногах, схватившись за кровоточащий нос. Коноховец, будто удостоверившись, что удары произвели необходимый эффект, снова сблизился. Заключенный начал заметно сдавать – мешал обильно кровоточащий нос, и он пропускал удар за ударом, но Кьюджин просто гонял его по рингу, не нанося серьезных повреждений.
– Я считал, синоби более живучи, чем обычные люди, – высказал свое недоумение старец.
Муи кивнул:
– Похоже, Коноховец хорошо разбирается в анатомии. Кровотечение куда более сильное, чем могло бы быть при переломе носа.
Кьюджин еще гонял противника по рингу, но затем резко сменил тактику, начав жестко бить ногами, но отчего-то по блокам, хотя мог бы бить и по уязвимым местам. Но заключенный отступал, пока не уперся спиной в сетку. Кьюджин провел резкую связку ударов рукой, дважды ударив по уже пострадавшему месту на теле, и последним ударом был точный хук в челюсть. Нанеся его, Коноховец резко отступил, наблюдая за противником.
Заключенный упал на колени, сплевывая кровь. Похоже, удар неслабо разворотил ему челюсть. Не просто разворотил. Заключенный продолжал стоять на коленях, пытаясь выплюнуть кровь… и отдышаться.
– Он его душит, – неожиданно прокомментировала Рьюзецу, тут же потупившись, – простите.
Но старец наоборот заинтересовался:
– Не извиняйся. Объясни, что ты имеешь в виду?
– Эти удары вызвали обильное кровотечение в носовую и ротовую полости, почти заполняя их. Заключенный не может нормально вдохнуть, ему мешает собственная кровь.
Кьюджин уже даже не смотрел на противника, прогуливаясь по рингу, пока его враг захлебывался собственной кровью.
– И он ничего не сможет сделать? – удивился старец.
– Без посторонней помощи – ничего, – подтвердил Муи, – более опытный синоби выкрутился бы. Но не этот…
Затихшие трибуны наблюдали, как медленно умирает боец арены. А затем кто-то выкрикнул:
– Убей!
Его поддержали еще несколько голосов:
– Убей! Убей!
Затем все больше и больше заключенных скандировали:
– Убей! Убей! Убей!
И всего через десяток секунд почти все трибуны скандировали одно слово:
– Убей!
Старец усмехнулся:
– Кровавые зрелища отлично сближают людей. Делают послушным стадом.
Говорил он явно со знанием дела. А Коноховец подошел к противнику и поднял его. Лицо заключенного было залито кровью, он уже почти не сопротивлялся, только испуганные глаза бегали туда-сюда, пока он пытался сплюнуть кровь. Кьюджин немного лениво, просто и без затей свернул ему голову, прекратив мучения. Тело упало на пол. Продолжая извергать из себя кровь. Утопить синоби было непросто, и этот заключенный мог бы мучиться несколько минут, прежде чем окончательно захлебнуться бы собственной кровью, или умер бы от кровопотери.