Украденная у дракона
Шрифт:
— Благодарю ваше величество! — С дрожью в голосе произнесла Кассандра.
— Ох, а до чего сладкий голосок… — с удовольствием вздохнул король Акбет и тут же сделался серьезным, обратив взгляд в начале к дверям в храм, а затем на собственных присмиревших вельмож. — Ну, где этот упрямец? Сколько можно ждать? Немедленно пошлите разузнать кого-нибудь еще, прежние посыльные явно заплутали!
И только он это произнес, в конце зала послышались спешные шаги. Трое мужчин, презрев торжественную обстановку, бежали в сторону алтаря оставляя грязные следы на белой ковровой дорожке. Точнее бежали двое и тащили за собой еле живого от усталости старика в перепачканной дорожной пылью одежде.
— Это еще что значит?! — Взревел Золотой Дракон и Кассандре показалось, что стены храма содрогнулись от его гнева.
— Ваше величество!
— Ваше величество… — наперебой затараторили гвардейцы, удерживавшие под локти едва живого мужчину с огромной проплешиной на голове. Затем один из них умолк, почтя за благо предоставить слово другому.
— Этот человек утверждает, что он камердинер принца Амделла и был послан им во дворец двое суток назад. Его нашли на дороге на едва живой кобыле. Он говорит, что гнал ее сюда практически без остановок, чтобы успеть доставить послание до церемонии. — Сказал гвардеец и тут же умолк, пихнув в бок еле живого слугу.
— И что же это за послание? — спросил король тихо сверепея.
Увидев гнев в глазах своего повелителя, мужчина повалился плашмя, где стоял, и пролепетал, не поднимая головы:
— Ваше величество! Я торопился как мог, чтобы передать… чтобы передать…
— Так передавай, не испытывай наше терпение! — Громыхнул Золотой Дракон.
— Чтобы передать слова вашего сына, мой повелитель. Он сказал, и я говорю это слово в слово: Поезжай во дворец и скажи отцу, что не надо мне его прощения и подарков, коли за них надо платить собственной свободой. Я не марионетка в его дворцовых интригах — я истинный Дракон из рода Драконов и этого ему у меня не отнять! — Закончил посыльный голосом, сорвавшимся на всхлип и зарыдал от страха.
Храм наполнился тишиной, в которой его горький плач разносился подобно эху в горах. Кассандра, да и все остальные, стояли глядя на короля и буквально боялись дышать, а он молчал и только кровью наливалось его благородное лицо.
Наконец Золотой Дракон сделал шаг вперед, бросив брезгливый взгляд на слугу своего сына, и прокричал замершим по обеим сторонам зала вельможам.
— Пошли вон отсюда! Все! Все до единого! И если хоть один из вас посмеет раскрыть о случившемся рот, я непременно о том узнаю и казню предателя!
Еще не дождавшись окончания гневной речи своего правителя, люди со всех ног бросились к дверям храма, а уходившие последними к тому же затворили их створы.
Дождавшись, когда они сомкнутся, король обернулся к оставшимся в храме — жрецу, родственникам, гвардейцам и дрожащему от ужаса слуге собственного непокорного сына, и тихо сказал.
— Свадьбе быть. Поднимайся паршивец. — Прикрикнул он на лысеющего камердинера и того будто неведомые силы вверх подбросили. — Жалую тебе личный титул лорда за смелость и нарекаю поверенным на королевской службе. Мой сын не отличается крепким здоровьем и только от того не смог прибыть по моему приказу на собственное венчание — вот что ты мне только что передал, а про остальное забудь! Ты сегодня будешь представлять его интересы в этом храме перед богами. Это всем ясно?
5
Все происходило с ней точно в дурном сне! Прекрасное белое платье и она сама блистает в нем, белые стены храма всех богов украшенные позолотой и лепниной, ласковое солнце последнего летнего дня, глядящее сквозь витражные окна и расцвечивающее мраморный пол изысканным цветным узором…
Но рука об руку с ней был не белокурый Драконий принц, а его лысеющий, сутулый камердинер, мгновение назад возведенный в лорды. И на лицах присутствующих при судьбоносном событии, застыли не радость и восторг, а скорбь и смущение от того зверства, что они не в силах были предотвратить.
Когда же жрец стал зачитывать наставление от богини-матери будущим супругам, Кассандра не смогла сдержать слез и обернулась к отцу, с отчаянной мольбой в глазах и надеждой…
Ей хотелось вырвать свою руку из холодной, трясущейся от страха ладони старика и кинуться к нему на шею. Хотелось умалять увести ее отсюда как можно дальше! Обратно, в Восточный предел — туда, где он был всевластным лордом, а не просто еще одним из смертных подданных бессмертного Золотого Дракона.
На что же король ее обрекает? Ведь принц Амделл ясно дал понять, что не желает ее в супруги, так зачем все это? Этот цирк, это жестокое представление — не иначе как извращенная пытка над ее ранимой, никому не причинившей зла душой.
Король с каменным лицом наблюдал за церемонией, будто все шло именно так, как и должно… и только его сыновья избегали смотреть Кассандре в глаза. Взрослые мужчины, наследники трона, Драконы, бросали на невесту брата взгляды полные жалости и сожаления. Но и они не в силах были перечить воле отца. Так что же оставалось в таком случае самой Кассандре?
— Лорд… — замялся жрец. — Простите, сир, мне неизвестно ваше… м… благородное имя?
Бывший безродный камердинер, и без того еле державшийся на ногах, пошатнулся на месте, так что Кассандре едва удалось удержать его от падения.
— Простите, ваше святейшество, но я и сам н-не знаю… — прохрипел несчастный и все воззрились на короля.
— Лорд… лорд… черт! Где мои министры, когда они так нужны! Ниалл, — обернулся он к старшему сыну, — помнишь имя того казнокрада, которого мы вздернули в прошлый вторник? Как называлось его имение?
— Не имение, отец… он владел крепостью Орвик. — С поклоном сообщил наследник.
— Да… не лучший выбор, ну что ж. Жалую вам, милорд, приграничную крепость Орвик и нарекаю лордом Орвиком!
— Благодарю м-мой король… — просипел в ответ новоиспеченный владелец приграничной крепости и едва сознание не потерял от волнения.
— Лорд Орвик! — Торжественно обратился к нему жрец. — Здесь, перед лицами всех богов, подтверждаете ли вы, что говорите от имени принца Амделла из рода Драконов?
Мужчина в мгновение ока сменил цвет лица с бледного на пунцовый и с ужасом посмотрел в начале на жреца, а потом на своего повелителя. Видно только сейчас понял, что за крепость и благородное имя с него потребовали лжи, да не кому-то, а самим богам! И все же, страх перед гневом короля пересилил кары, которые сулил ужасный проступок пред богами.