Украина от Адама до Януковича
Шрифт:
17 октября 1659 года началась вторая Переяславская Рада. Сначала старшина присягнула на верность царю, затем состоялись выборы гетмана, которым единодушно был избран Хмельницкий, после чего воевода зачитал новые статьи, на которых царь соглашался принять Войско в свое подданство. Согласно этим статьям полномочия гетмана и старшины урезались, но казаки признали их правоту и согласились выполнять все требования Москвы. На следующий день новый гетман и его приближенные отправились в соборную церковь, где еще раз письменно присягнули царю и подписали статьи, заключив таким образом новый Переяславский договор, согласно которому русские гарнизоны должны были находиться, кроме Киева, ещё в Переяславе, Нежине, Брацлаве и Умани. Войско Запорожское обязывалось посылать войска по требованию царя туда, куда он сочтёт нужным,
По новому договору казаки потеряли часть своих прав, но полковники подписывали его без пререканий. В конце концов, еще недавно они массово изменили Москве, участвуя в выступлении Выговского. Так что все понимали, что царю нужны гарантии верности. Именно для этого в Малороссию вводились гарнизоны. В противном случае царь мог вообще оставить их один на один с поляками и татарами, что было весьма чревато.
Пока на юге выбирали гетмана, на севере, в Литве, с новой силой вспыхнула русско-польская война. Десять лет тяжелых боев и поражений научили польскую армию воевать, а вид врага, пирующего в древних столицах, возбудил национальную гордость. Если в 1648 году лично незаинтересованные в подавлении хмельниччины шляхтичи в бой не рвались, то сейчас поляки были воодушевленные победой над шведами и готовы были атаковать. В итоге в первой половине 1660 года армии Речи Посполитой сумели отвоевать у русских западную часть Литовского княжества.
Военная компания в Малороссии началась с совещания русских воевод под командованием князя Василия Борисовича Шереметьева и казацких полковников Юрия Хмельницкого. Предстояло решить, стоит ли ждать врага на месте или первым начать наступление и двинуться в Польшу.
Полковник Тимофей Цецюра, стремясь польстить воеводе, утверждал, что сильному русскому войску с таким опытным командиром стоит только двинуться вперед — и поляки в страхе разбегутся. «Мы всю Польшу завоюем, и короля с королевой в полон возьмем!», — обещал он.
Воевода князь Козловский, стоявший в Умани и лучше знавший обстановку, наоборот, предлагал стать гарнизонами в укрепленных городах и ждать поляков, чтобы измотать их в бесполезных штурмах, заставить голодать и потом разбить. Кроме того, он подчеркивал еще одну причину, по которой не стоит рисковать: «Верность казацкая не крепка и тверда; она вертится в разные стороны. К какому государю не обращались казаки? Кому не подавались и не изменяли! Турку кланялись, татары ими недовольны, Ракочи через их измену в Польше потерпел, да и шведу не очень-то корыстно отозвалась дружба с ними. И наш великий государь… узнал уже, что значит их гибкая верность» [115] .
115
Н.И. Костомаров. «Преемники Богдана Хмельницкого». — Киев, «Радуга» 2007.
Однако гордому Шереметьеву ждать врага на месте не захотелось, и 17 августа 1660 года русско-казацкая армия двинулась на Волынь, а оттуда должна была идти на Краков. Под командованием Шереметьева было около 15000 русских солдат [116] и столько же казаков из левобережных полков под командованием полковника Цецюры, получившего звание наказного гетмана. Под знаменами Хмельницкого шло около тридцати тысяч человек.
При этом царские и гетманские войска шли разными дорогами и лишь потом должны были объединиться. У поляков было немало разведчиков среди казаков, они хорошо знали о планах противника и смогли хорошо подготовиться к встрече. Поляки активно интриговали, стремясь настроить Хмельницкого и старшину против Москвы. Его обрабатывали со всех сторон: королевские посланцы сулили прощение и славу; сестра настраивала его против Москвы из-за ареста воеводами своего мужа Ивана Нечая; Выговский пугал царской опалой и звал на свою сторону. Вдобавок ко всему князь Шереметьев оказался плохим дипломатом: своей гордостью он умудрился настроить против себя старшину и самого Юрка Хмельницкого, которого открыто презирал и не считал нужным скрывать это. В итоге гетман все больше злился на воеводу, и его верность Москве улетучивалась.
116
Из них тысячу человек князь оставил по дороге в качестве гарнизонов.
При этом Шереметьев ничего не знал о численности врага и его намерениях. По его мнению, у поляков тут не должно было быть крупных сил, хотя на самом деле это было не так. Против Шереметьева стояли армии Великого коронного гетмана Станислава Потоцкого, польного гетмана Ежи Любомир-ского, крымская орда нуреддин-султана Мурад-Гирея и царевича Сафа-Гирея, а также отряд Ивана Выговского. Всего около тридцати тысяч поляков и до шестидесяти тысяч татар.
9 сентября русские передовые отряды столкнулись с поляками у городка Любара в современной Житомирской области. Встретив врага, армия Шереметьева встала в оборону и стала окапывать свой лагерь, чтобы дождаться подхода Хмельницкого.
Лишь 16 сентября 1660 года в бою перед русским лагерем сошлись основные силы двух армий. Упорный бой шел до вечера, верх брала то одна сторона, то другая. К вечеру Шереметьев приказал отступить под защиту лагерных укреплений. Поляки сунулись было следом, но были отбиты ружейным и артиллерийским огнем. В этом бою с польской стороны отличился хорунжий Ян Собеский, который впоследствии станет королем Речи Посполитой и победителем османской империи.
Не сумев взять русские позиции, поляки решили начать осаду и одновременно стали переманивать на свою сторону казаков Цецюры. В свою очередь, русские посланцы отправились к крымскому хану, обещая тому немалую благодарность, если он разорвет союз с поляками. Однако хан на переговоры идти не захотел. Несколько дней две армии стояли друг против друга, не начиная сражения, только отдельные смельчаки с двух сторон устраивали поединки на свободном пространстве.
Наконец, не дождавшись Хмельницкого, в ночь с 25 на 26 сентября русский полководец принял решение отступать на соединение с гетманом. Из связанных цепями возов было сделано подвижное укрепление, внутри которого шли солдаты с казаками, и армия двинулась в путь. Поляки несколько раз атаковали, стремясь прорваться через возы, но каждый раз их отбрасывали назад. При этом даже во время движения московские пушкари умудрялись вести огонь, так что, по словам польского очевидца «московский обоз походил на огнедышащую гору, извергающую пламя и дым» [117] .
117
Цитирую по Н.И. Костомаров «Преемники Богдана Хмельницкого». — Киев, 2007.
Еще один поляк Ян Зеленевицкий так описал противника: «Войско было отличное и многочисленное. Конница щеголяла множеством чистокровных лошадей и хорошим вооружением. Ратные люди отчетливо исполняли все движения, в точности соблюдая ряды и необходимые размеры шага и поворота. Когда заходило правое крыло, левое стояло на месте в полном порядке, и наоборот. Со стороны эта стройная масса воинов представляла прекрасное зрелище, то же самое и пехота. Вообще войско было хорошо выправлено и обучено, то были не новобранцы, а почти ветераны…»
Армия Шереметьева отходила в полном порядке, хладнокровно огрызаясь огнем и сталью на атакующих со всех сторон поляков и татар. Поляки обошли наше войско и в удобном месте на горе преградили путь Шереметьеву. Другая часть королевской армии ударила с тыла, но русские смогли прорваться, хотя и вынуждены были бросить часть обоза с продовольствием. Кроме того, наши воины не могли забирать с собой погибших, так что, по свидетельству Костомарова, поляки обдирали с тел русских все ценное. Поход не прекращался даже ночью, и на рассвете 27 сентября царская армия подошла к городу Чуднову, где было решено дожидаться Хмельницкого. Польская армия шла следом и осадила русский лагерь, надеясь, что голод и недостаток фуража ослабит Шереметьева.