Украина. Противостояние регионов
Шрифт:
УСДРП бойкотировала первые думские выборы, а на выборах во II Думу заключала блоки с украинскими радикал-демократами и провела депутата, входившего в социал-демократическую фракцию. Главное расхождение УСДРП с РСДРП это вопрос об украинской автономии и намерение украинских социал-демократов иметь политическую самостоятельность и право быть единственным представителем украинского пролетариата в единой российской социал-демократии.
Либеральная и социальная риторика «украинских» партий привлекла к ним сотни, ну, с натяжкой, тысячи малороссов-«образованцев». Речь идет о мелких чиновниках, студентах, сельских учителях, врачах и т. д. Но общая численность членов всех этих партий не составляла и 0,1% от населения Малороссии (без Крыма и Донбасса).
Распространение же украинского языка наводило ужас на самостийников. Об этом хорошо написано у украинского историка и филолога Александра
Оправдались и ожидания на помощь изнутри. Подсчитав, что ослабление позиций русской культуры на Украине повлечет за собой ослабление позиций здесь государственной власти ("царского режима"), российская оппозиция бурно приветствовала "крестоносцев" как "братьев по борьбе" и оказала им всяческое содействие. Трудности возникли с другой стороны.
Новый язык, с огромным количеством включенных в него польских, немецких и просто выдуманных слов, еще мог при поддержке властей кое-как существовать в Галиции, где малороссы долгое время жили бок о бок с поляками и немцами, под их управлением и понимали польскую и немецкую речь. В российской Украине дело обстояло иначе. На придуманную за границей "рiдну мову" смотрели как на какую-то абракадабру. Печатавшиеся на ней книги и газеты местные жители не могли читать.
"В начале 1906 года почти в каждом большом городе Украины начали выходить под разными названиям газеты на украинском языке, — вспоминал один из наиболее деятельных "крестоносцев" Ю. Сирый (Тищенко). — К сожалению, большинство тех попыток и предприятий кончались полным разочарованием издателей, были ли то отдельные лица или коллективы, и издание, увидев свет, уже через несколько номеров, а то и после первого, кануло в Лету". Причина создавшегося положения заключалась в языке: "Помимо того маленького круга украинцев, которые умели читать и писать по-украински, для многомиллионного населения Российской Украины появление украинской прессы с новым правописанием, с массой уже забытых или новых литературных слов и понятий и т. д. было чем-то не только новым, а и тяжелым, требующим тренировки и изучения".
Но "тренироваться" и изучать совершенно ненужный, чужой язык (пусть и называемый "рiдной мовой") украинцы, естественно, не желали. В результате периодические издания "крестоносцев" практически не имели читателей. Например, по данным того же Ю. Сирого, судя по всему — завышенным, даже "Рiдний край", одна из самых распространенных украиноязычных газет, имела всего около двухсот подписчиков (в основном самих же "крестоносцев"). "И это в то время, когда такие враждебные украинскому движению и интересам украинского народа русские газеты, как «Киевская мысль», «Киевлянин», «Южный край» и т. д., выходившие в Украине, имели огромные десятки тысяч подписчиков и это подписчиков-украинцев, а такие русские журналы, дешевого качества, как «Родина», «Нива» и т. д., выходили миллионами экземпляров и имели в Украине сотни тысяч подписчиков".
"Украинские периодические издания таяли, как воск на солнце", — вспоминал другой "крестоносец" М.М. Еремеев (впоследствии секретарь Центральной Рады) и рассказывал, как "один остроумный киевлянин напечатал на своей визитной карточке вместо специальности или титула — «подписчик «Рады» («Рада» — украиноязычная газета), что было значительно более редким явлением, чем университетские или докторские дипломы". Один из немногочисленных читателей украиноязычной прессы в письме в газету "Громадська думка" выражал благодарность газетчикам за то, что "хлопочутся о нас и трудятся, чтобы мы имели свой родной язык на Украине", но тут же сокрушался: "Лишь жалко, что бедные люди моего села не хотят и знать о таких газетах, как ваша и «Наша жизнь» или другие прогрессивные газеты, они влюбились в «Свет» и «Киевлянин» и другие черносотенные". "Свои духовные потребности большинство украинцев удовлетворяет русской литературой, — жаловалась украиноязычная газета "Снiп". — Когда же спросишь: «Почему это вы читаете русскую? Разве ж на украинском языке нет журналов или газет соответствующей ценности?», то услышишь такой ответ: «Я не привык читать по-украински»".
Не помогло ни разъяснение отдельных слов, ни регулярно публикующиеся в прессе указания, что букву "и" следует читать как "ы", букву "є" — как "йе", а ""i" — как "йi". Даже активисты украинофильского движения заявили, что не понимают такого языка, и засыпали Грушевского просьбами вместе с газетами и книгами присылать словари. "То,
"Язык галицкий, как непонятный украинскому народу, не может иметь места ни в учреждениях, ни в школах на украинской территории, — вынуждены были занести в свою программу члены революционного Украинского республиканского союза «Вiльна Украiна». — УРС будет ратовать за свой родной язык — язык Шевченко, который должен получить самое свободное развитие, чтобы сделаться культурным языком, а до тех пор общегосударственным языком остается язык русский..."
"У нас в Киеве г. Чикаленко тоже думает издавать украинскую газету, — сообщал «старый Нечуй» Панасу Мирному. — Но он ставит редактором Ефремова. А я уже хорошо знаю и Ефремова, и Гринченко, и Лотоцкого, которые заводят у нас правописание галицкое, а украинские народные формы решили выбросить — даже в книжках для народа, еще и напихают язык временами чисто польскими словами и падежами". "Везде лучшие авторы заводят правописание, а у нас это заводят теперь не украинские авторы, а галицкие газетки", — писал он П.Я. Стебницкому. А в письме к М.М. Коцюбинскому отмечал: "Теперь наши газеты пишутся не украинским языком, а галицким. Получилось же, что эти газеты навредили нашей литературе, отбили и отклонили от наших газет и книжек широкую публику и даже ту, что читает и покупает украинские книжки. В редакцию «Громадськой думки», наиболее обгаличаненной, шлют письма даже подписчики с укором: что это за язык? Читать и понимать нельзя!"
Тем временем, "крестовый поход" набирал темп. Масштабы языковых "исправлений" все увеличивались. Чтобы успокоить И.С. Нечуя-Левицкого, к нему лично явился глава языкового "воинства" М.С. Грушевский. Он объявил Ивану Семеновичу, что для создания нового литературного языка, полностью независимого от русского, просто необходимо множество новых слов и новое правописание, что нужно не спорить, а внедрять новшества в народ через книги, газеты, журналы. Как сообщил вождь "крестоносцев" писателю, большинство владельцев и редакторов украинских газет, журналов, книжных издательств, а также многие литературные деятели уже пришли к соглашению по этому поводу, поэтому Нечую-Левицкому следует присоединиться к ним и вместе бороться за насаждение нового языка, вытесняя тем самым язык русский.
Однако договориться не удалось. Потеряв надежду вразумить оппонентов, не поднимая шума, классик украинской литературы выступил в печати. Сам не безгрешный по части выдумывания слов, "старый Нечуй" считал торопливость тут недопустимой, т. к. слишком большого количества нововведений народ "не переварит".
Писателя возмущало искусственное введение в оборот "крестоносцами" огромного числа польских и выдуманных слов, которыми заменялись народные слова. Так, вместо народного слова "держать" Грушевский и К° пропагандировали слово "тримати", вместо народного "ждать" — слово "чекати", вместо слова "поiзд" — "потяг", вместо "предложили" — "пропонували", вместо "ярко" — "яскраво", вместо "кругом" — "навколо", вместо "обида" — "образа" и т. д. Известное еще из языка киевских средневековых учёных слово "учебник" австро-польские выкормыши заменили на "пiдручник", "ученик" — на "учень", "процент" на "вiдсоток", вместо "на углу" пишут "на розi ("и вышло так, что какие-то дома и улицы были с рогами, чего нигде на Украине я ещё не видел"), вместо "разница" вводят "рiзниця", вместо "процент" — "вiдсоток", вместо слишком уж похожего на русское "одежа" — "одяг", вместо "война", как говорит народ Украины, употребляют "вiйна", вместо "придание" — "посаг" и т. д. И.С. Нечуй-Левицкий пояснял, что в основе таких замен лежит желание сделать новый литературный язык как можно более далеким от русского. "Получилось что-то и правда уж слишком далекое от русского, но вместе с тем оно вышло настолько же далёким от украинского..."
"С этого газетного языка публика просто смеется, — замечал Нечуй-Левицкий в письме к писателю Михаиле Лободе. — А все же партия (т. е. сторонники Грушевского) издала три галицкие грамматики для украинцев с галицкими падежами. Я знаю главных сообщников этой партии, так как они и на меня наседали, чтобы и я так писал. Был у меня и проф. Грушевский и точно так же просил и уговаривал меня, чтобы я писал галицкими формами. Галичанских книжек у нас на Украине не читают; их трудно читать. Поднял я бучу не зря, раз мы теряем так широкую публику".