Украина.точка.ru
Шрифт:
– Слышь, – вдруг сказал Жаглин доверительно, – говорят, что Юльку шлёпнули.
– Не может быть! – удивился Цветаев, ему было не до политических ребусов.
– Я тебе говорю, ляха бляха! – как всегда, с жаром начал Жаглин. – По радио слышал!
С тех пор, как правый сектор стал контролировать телевидение, они слушали только московское радио, хотя и у националистов можно было почерпнуть новости. Но они побили все рекорды по части дезинформации.
– Утка, – высказался Цветаев со всей убедительностью, на которую был способен. – Фейк! [7]
7
Интернет-утка.
Как
Арка с другой стороны была завалена мусором, через который пришлось пробираться чуть ли не на карачках. Пахло мочой и вездесущими кошками, а может быть, дождём, который в это лето был особенно надоедливым. Вот и сейчас он сыпанул, и серый асфальт покрылся темными пятнами. Где-то на левобережье непонятно громыхнуло – то ли миномет, то ли гром.
– Может, и фейк, – поутих Жаглин. – Но всё равно здорово! Ляха бляха!
Он мотнул головой, и светлые, жирные волосы разлетелись у него во все стороны. В таком виде он сам походил на бандерлога правого сектора, немытого, запаренного частыми вылазками.
– Почему? – скрывая раздражение, спросил Цветаев.
– Одной сволочью меньше! – патетически воскликнул Жаглин.
– А Вальцмана-Кровавого?
– Вальцмана не знаю. Зяму знаю.
На очереди целая синагога: Коган, Фротман, Гурвиц, Этизон и кролик Бакай, сразу всех не взорвёшь, подумал Цветаев.
– А жаль, – искренно среагировал он и выглянул из арки.
Я не против евреев на бытовом уровне, подумал он, но еврей-политик – это кровь, это мясо. Еврей исторически в меньшинстве и чтобы доказать своё, он не погнушается ничем. Вот почему у них ничего не получается. Подсуетились, а не вышло. А славянами должен управлять славянин без комплексов неполноценностей, и баста! За это боремся, на этом стоим и стоять будем!
– Говорят, её взорвали! – с чувством справедливости добавил Жаглин, в его глазах блеснули праведные слёзы.
Но Цветаев уже не вникал в суть разговора, а до слёз Жаглина ему не было никакого дела, его заботило другое. Вечернее солнце заливало улицу жёлтым светом. Прямо напротив чернела сгоревшая высотка, и весенние запахи тополиных почек перебивал смрад гниющей плоти. Здесь засела милиция. Ушли они или сгорели, никто не знает. Собственно, и весь сказ. Гастроном в полуподвале ещё не разграбили. Они, обвязавшись полотенцами, ходили сюда, разгоняя крыс, в поисках съестного и алкоголя. Голод не тетка, и не такие запахи вытерпишь. На другой стороне Леси Украинки тоже высилась высотка, в её стенах чернели дыры от гранатомётов. Хорошая позиция для снайпера, решил Цветаев, если кто-то за нами охотится, то обязательно усядется там: пол-улицы вправо, пол-улицы влево, идеальный сектор обстрела. Вопрос заключался в том, где перейти эту самую улицу. Жаглин сказал:
– Давай прямиком! Была не была. Ляха бляха!
В этом был он весь со своей эвентуальностью.
– Ещё чего! – возразил Цветаев и остановил Жаглина, который готов был бежать куда угодно, лишь бы схватить своего мифического американца.
«А знаешь, он сегодня не придёт к твоей Зинке, – ехидно хотелось сказать Цветаеву. – Стоит ли рисковать?» И хотя Кубинский строго придерживался принципа: в своём районе не охотиться, после Алекса Фогеля надо было поостеречься. Вдруг кто-то действительно накинул на город «сетку»? Тогда дела дрянь. Он покосился на Жаглина. Жаглин был милиционером до мозга костей и мыслил категориями «увидел-напал». Ему, собственно, и руку прострелили из-за пренебрежения простыми правила: не возвращайся на место охоты, не ходи днём и не пренебрегай маскировкой. Какое из этих правил нарушил Жаглин, трудно было понять, может, плюнул не в том месте, а может, шлялся днём, как у себя на даче.
– Пошли назад, – неожиданно согласился Жаглин, всем своим видом показывая, что презирает Цветаева из-за трусости.
Они вернулись во двор, через который вышли на соседнюю улицу, где её замыкала пустая баррикада из мешков с землёй, опутанная колючей проволокой, миновали ещё один квартал и оказались перед спуском в метро «Печерская». Мостовая здесь была усыпана пеплом из сгоревшей напротив библиотеки. На стене дома было написано с ошибками, кроме последнего слова: «Исус, Расия, водка» [8] .
8
Иисус, Россия, водка.
Странный запах тлена витал в воздухе, словно Киев не выдержал греха, который сам и породил, и начал вымирать с окраин. Только вдалеке пронеслась машина да прохожий шмыгнул в подворотню. А в былые времена здесь было не протолкнуться, вспомнил Цветаев. Они гостили в этом городе у родственников. Где теперь эти родственники? Сколько он их ни искал, так и не нашёл. Русофилов арестовывали по одному подозрению в симпатии к России. Их свозили в ровненский лагерь номер один под Антополь, в Луцкий лагерь «Киверцы», под Тернополь в «Золочев» и в Дрогобыч, был ещё фильтрационный лагерь в Коростене. Большинство получали от полугода до десять лет исправительных работ и жёлтую справку негражданина. Тех же, кто попадали в Коростень, никто никогда не видел. Там работали «украинские гестаповцы» от СБУ, особый пятый отдел по перекодировке агентуры противника, там потрошили людей по технологиям ЦРУ, а затем засылались для проведения терактов в Россию. Россия их ловила, в свою очередь перекодировал и отправляла назад, на Украину.
И город, который постепенно превращался в руины, давно просыпался не от привычных и потому незаметных звуков, а от пустопорожней стрельбы и криков: «Україна понад усе!» [9]
Всё это время словоохотливый Жаглин сосредоточенно молчал. Молчал даже кода они под прикрытием сгоревших машин спустились вниз, молчал даже когда увидел в свете фонарика стодолларовую банкноту и дёрнулся, чтобы схватить её.
Холодный пот прошиб Цветаева быстрее, чем он крикнул:
9
Украина превыше всего!
– Стой!
Жаглин так и застыл с протянутой рукой. Хорошая реакция у него оказалась. Цветаев едва не перекрестился.
– Смотри, растяпа! – зло сказал он.
В луче фонарика блестела леска. Она терялась в груде мусора у противоположной стены и была прикреплена к гранате РГД-5 [10] . Усики были разогнуты, и чека готова была выскочить от малейшего прикосновения. Корпус гранаты было обложен гвоздями и обмотан изолентой.
– Сейчас бы мы с тобой беседовали с Богом. А доллары твои фальшивые! Такие в каждом ларьке продаются! – объяснил он не без сарказма.
10
РГД-5 – наступательная ручная граната.