Украшения строптивых
Шрифт:
— Угу. Ну, бог с ним. Стало быть, нянька повязала вас обрывками тятькиного кушака, а дальше?
— Дальше — горше. Гордый Властов был взят и разграблен. Отца сослали в муторный Непроходим-лес на досмертное поселение. Нас, заплаканных малолеток, добрые люди устроили при божественных капищах. Рута попала ко двору Стрибога, а нас с братом Мечитуром отправили в далекую Татрань к доброму батьке Траяну… К тебе, хозяин.
Угу, я все ловлю на лету! Прежний Траян, почуяв в пацанах недурной генофонд, обеспечил им прекрасное образование. Должно быть, специально нанятые жрецы обучали парнишек фехтованию, верховой езде и кикбоксингу. Мальцы получали
— Стоп-стоп! — Я вдруг встрепенулся. — А где ж твой братец? Почему не явился?
— Он… погиб, — раздался в ответ бесцветный голос дрессированного семаргла. — Во время битвы с Потравницей. Кто-то из Маринкиных боянов нагрезил волшебное солнце. Оно ударило брата. Я видел, как ему оторвало крылья. Я видел, как он упал на копья латников.
Шайссен! — как говорит мой жрец фон Кульбитц. Обидно. Сейчас бы у меня было два семаргла, а так — всего один! Я подскочил к сейфу, дрожащими руками достал коробку из-под кубинских сигар: там хранились два перстня, при помощи которых можно руководить семарглами. Так и есть: прозрачный оранжевый камень на кольце Огненного вука ровно и розовато светился. Бирюзовый самоцвет вука Ледяного был мутен и слеп, как дешевая финифть.
— Я не знал о гибели вашего брата. Сожалею, что огорчил вас, Берубой.
— Благодарю, не нужно. Я давно ни о чем не горюю. Ни об отце, ни о брате. Брат был жестокий негодяй и честолюбец. А отец — просто слабый человек, негодный князь. Он сошел с ума, принял чуждую веру. Все, что у меня осталось от него — сия глупая тесемка да никчемная златая цепь.
Узкой жесткой ладонью он приподнял волосы на лбу — я разглядел тонкую матерчатую полоску, завязанную вкруг головы семаргла. Невнятный узор вышивки: пляшущие головастики с женскими грудями…
— А цепь? И впрямь золотая?
— Нет. Одно название. — Он быстро вынул из-за пазухи и бросил на стол. Звонко громыхнув, тяжелая гроздь железных звеньев ударила о полированное красное дерево и, переливчато змеясь, подкатила ко мне.
— Это обычное железо, — разочарованно заметил я. — Не украшение, а какие-то вериги…
— Полоумный отец носил их несколько лет, не снимая. За это его прозвали калекой… или каликой.
— Они волшебные?
— Вовсе нет. Впрочем… благодаря этим веригам я приобрел странную власть над одним человеком. Его зовут боярин Катома по прозвищу Дубовая Шапка. Он — нынешний наместник во Властове. Когда отца свергли, вражина Ярополк посадил своего холопа Дубовую Шапку править вместо князя.
— Йорш тя двестидвадцать! — Я раздраженно отшвырнул скомканную салфетку. — Какого лешего вы умалчивали об этом до сих пор! Что же получается… Эта цепочка позволяет влиять на самого посадника Катому, который правит Властовским княжеством?! Вы это хотите сказать?
— Именно, новый хозяин. Дело в том, что Дубовая Шапка лет десять тому назад лишился дочери. Говорят, ее украли полуденицы. А потом Катоме было видение, что сыскать и выручить его доченьку сможет только некий человек с такой же грецкой цепью, как моя. Поэтому Катома готов сделать все, что я прикажу.
— Какого хрена вы молчали, Берубой! — Я привстал и начальственно хрястнул по столу ребром ладони. — Немедленно отправляйтесь к этому Катоме и влияйте на него! Колдуйте своей цепью! Добейтесь, чтобы он привел властовскую дружину к берегам Керженца и защитил алыберский караван от разбойника Рогволода!
— Я готов отправиться во Властов прямо сейчас, — нехорошо скривился семаргл. — Я буду в тереме Катомы через несколько мгновений. Однако… даже если Дубовая Шапка и впрямь послушливо выступит со вси люди своя и конница, то — прибудет к берегам Керженца лишь четыре дня спустя. Уж больно Властов далече, хозяин.
— О’кей, все понятно. — Я устало опустился на мягкие подушки трона. — Рыпаться бессмысленно, великий дядя Сварог все предусмотрел. В одном княжестве подпалил дворец, в другом спровоцировал межплеменную рознь. Потом с линейкой в руках просчитал все по карте — и успокоился, осознав, что больше никто в целом мире не поспеет на подмогу несчастному алыберскому купцу…
— Есть только один способ, — перебил Берубой. — Обратиться за помощью не к князьям, а к… разбойникам.
— Вы хотите сказать… к конкурентам княжича Рогволода? — произнес я медленно, улыбаясь все шире. — Договориться с соперничающей мафией? Хе…
Неглупо. Этот семаргл умеет мыслить стратегически! Мы сшибем лбами две разбойничьи банды — они крепко покоцают друг друга, а под занавес на усеянный трупами берег Керженца прилетят мои крылатые девочки с пулеметами. Они облегчат страдания раненых (путем добивания) и заберут волшебный меч заодно с могучими катапультами. Грандиозно задумано!
— Кто у нас есть из разбойников? — деловито осведомился я, потирая ладони.
— Помимо княжича Рогволода, на водах Керженца балуют еще две ватаги: Стыря Хлестаный да Мстиславка Лыкович. У каждого по пятку соратничков. Стыря — молод, хитер и неуловим. По слухам, иногда подрабатывает на старуху Мокошь. Мстиславка — тоже молод, однако туп и ленив. Ни на кого из божков не работает. Никто не знает, почему Мстиславку до сих пор не повесили. Говорят: везение.
Мстиславка Лыкович? Знакомое имя.
— Этот? — Я протянул Берубою фотографию полуголого подмигивающего Бисера.
— Именно. — Семаргл заметно вздрогнул. Кажется, впервые посмотрел на нового хозяина с уважением. — Это и есть Мстя Лыкович, залесский вор и разбитчик. У них с Посвистом, то бишь с Рогволодом Опорьевским, давнее соперничество: кто первей купца обидит. Завсегда друг дружку опередить стараются.
— Отлично. Начинаем действовать немедленно! — Я нажал кнопку; из-за двери выглянуло худое личико Ракии. — Объявите общий сбор. Всем срочно явиться ко мне в кабинет — кроме, разумеется, трицератопса. Форма одежды: летняя полевая. Патроны — боевые. Пора наконец напомнить миру о великом вебмастере.
Гремя сапогами, скрипя портупеями и толкая друг друга широкими плечами, подчиненные рассаживались за круглым столом. Дежурный референт Ракия, строго сжав пунцовые губки, застыла у входа с заряженным штуцером на плече — алый фригийский колпак лихо заломлен набекрень. Би-Джей, едва видимый за ворохом секретных бумаг, неодобрительно косился на разгоряченного и гордого Акундина (после моего ухода с поля витязь забил два мяча — теперь явился в кабинет с измятой клюшкой в руке и в грязных доспехах). Вила Текила, процокав по паркету каблуками, грациозно присела на краешек директорского стола, поместив упругий маленький зад прямо на клавиатуру. Семаргл Берубой пропустил сквозь нее прохладно-голубой взгляд и поморщился.