Укридж и Ко. Рассказы
Шрифт:
— И ты вернешь своему сорок фунтов?
— Не говори глупостей, — сказал Перси и, конечно, продолжал бы пенять мне, но в этот момент появился еще один посетитель, костлявый, жилистый, очкастый субъект, и по виду профессор или кто-то из той же компании.
— Вижу, вы предлагаете антикварную мебель, — сказал он. — Я хотел бы взглянуть на… А! — перебил он себя, увидев столик. Полапал его, где только мог, перевернул вверх ножками и даже как будто собрался обнюхать.
— Чудесно, — сказал он. — Великолепная работа.
— Восемьдесят фунтов, и он ваш, — сказал Перси.
Профессор улыбнулся одной из этих мягких улыбок.
— Боюсь, он вряд ли стоит столько. Называя его чудесным и великолепным, я подразумевал работу Танси. Айка Танси. Возможно, лучшего современного поставщика антикварной мебели. На первый взгляд я бы сказал, что это его средний период.
Перси пустил парочку пузырей.
— То есть это что — подделка? Но мне сказали…
— Что бы вам ни сказали, говоривший ошибался. И могу добавить, что, продолжая вашу политику рекламировать и продавать подделки за подлинный антиквариат, вы можете вступить в неприятное соприкосновение с законом. Было бы разумно снять объявление с ваших ворот. Всего вам доброго, всего доброго.
Он оставил после себя то, что ты мог бы назвать напряженным молчанием, которое было нарушено несколько секунд спустя.
— Черт! — сказал Перси. — Тут надо подумать, — продолжал он. — Мы продали этот столик.
— Да.
— Дважды.
— Да.
— И получили за него деньги.
— Да.
— А это подделка.
— Да.
— А мы выдали ее за подлинную.
— Да.
— А это, оказывается, запрещено законом.
— Да.
— Лучше пойти в пивную и обсудить все хорошенько.
— Да.
— Так иди, а мне надо кое-что сделать на кухне. Кстати, у тебя есть спички? А то мои кончились.
Я дал ему коробок и неторопливо пошел вперед, погруженный в размышления. Вскоре он меня нагнал, тоже как будто погруженный в размышления. Мы посидели на изгороди, оба в глубокой задумчивости, а потом он вдруг воскликнул:
— Какой прекрасный закат! И как странно, что солнце заходит на востоке. Никогда прежде этого за ним не замечал… Разрази меня гром! По-моему, коттедж заполыхал.
И, Корки, он не ошибся. Так оно и было.
Укридж оборвал свой рассказ, вытащил бумажник и положил на столик, готовясь подозвать официанта со счетом. Я рискнул задать вопрос:
— От коттеджа остались одни головешки?
— Именно.
— От ломберного столика тоже?
— Да. Думаю, он полыхал особенно ярко.
— Вам повезло.
— Да, очень удачно. Очень.
— Видимо, Перси неосторожно обращался с твоими спичками.
— Да, вроде бы. Но в любом случае он обеспечил счастливый конец. Перси счастлив, он неплохо на этом нажился. Я счастлив, я тоже неплохо на этом нажился. Тетя Джулия получила страховку, так что и она счастлива, при условии, конечно, что ее тяжелая простуда поддалась лечению. Не уверен, что страховые типчики так уж счастливы, но следует помнить: чем больше наличности выплачивают страховые агентства, тем лучше для них. Они обретают больше духовности.
— Ну, а два владельца столика?
— А! Они, вероятно, уже забыли про него. Для таких типусов деньги — ничто. Тот, которому продал я, раскатывает в «роллс-ройсе». Так что, если оценить этот эпизод в широком аспекте… Прошу прощения?
— Я сказал «добрый день, мистер Укридж», — сказал человек, внезапно возникший у нашего столика, и я увидел, что челюсть Укриджа устремилась вниз, как скоростной лифт. И я не удивился, потому что это был седеющий мужчина со странно изогнутыми губами. — Я давно вас разыскиваю в надежде снова вас увидеть. С вашего разрешения я хотел бы получить шестьдесят фунтов.
— У меня нет шестидесяти фунтов.
— Поистратили, э? Так посмотрим, что у вас есть, — сказал его собеседник, выворачивая содержимое бумажника на скатерть и ловко пересчитывая его. — Пятьдесят восемь фунтов, шесть шиллингов и три пенса. Почти искомая сумма.
— Но кто заплатит официанту?
— А! Вот этого мы не знаем и не узнаем никогда, — ответил его собеседник.
Но я-то знал и с тяжелым сердцем опустил руку в брючный карман за тоненькой пачкой однофунтовых бумажек, на которые рассчитывал дотянуть до конца следующей недели.