Укрощение герцога
Шрифт:
– Очаровательный малый, – сказал Гейб, и его перо вовсю заскрипело по бумаге.
– Как и все мужчины, – проронила Джиллиан, не успев подумать.
– Думаете, что моему полу несвойственна верность? Что честный мужчина – столь же редкое явление, как плод, созревший весной?
Джиллиан поколебалась с минуту, потом кивнула. Обычно она не делилась своим мнением с мужчинами, но мистер Спенсер был исключением. Он не мог быть заинтересован в ней, будучи увлечен и Лореттой, и Имоджин, и бог знает кем еще.
– Суровое суждение, – заметил мистер Спенсер с искренним
– Я так не думаю, – ответила Джиллиан. – Пьеса и ее герой – всего лишь одно из многочисленных торжеств такого плутоватого и бесшабашного героя. Неужели распутник вроде Дориманта может что-нибудь уважать и кого-нибудь обожать? Доримант отвергает миссис Ловейт, флиртует с Белиндой и ухаживает за Харриет. Разве можно восхищаться таким героем?
– Почему, ради всего святого, вы выбрали эту пьесу? Я всегда считал ее пустой и неглубокой.
– Так ведь это вы ее предложили в противовес древним, переведенным с греческого. – Джиллиан была уязвлена.
– У нас недостаточно сноровки для того, чтобы ставить настоящую трагедию. Да и комедию такой труппе одолеть сложно. Пьеса должна служить исправлению пороков, а не прославлению их. Мы могли бы поставить что-нибудь в таком же роде, какой-нибудь глупый пустячок, например «Любовь в дупле».
– «Модник, или Сэр Форлинг Флаттер» не прославляет порок. Эта пьеса высмеивает тщеславие мужчин, подобных Дориманту, – возразила Джиллиан. – Никто не станет восхищаться человеком, становящимся объектом насмешки.
– Но автор предоставил ему прекрасные реплики, – сказал мистер Спенсер.
Он взял у нее книгу и перевернул несколько страниц.
– Вот он обороняется: «Если бы я не остановился на отдых в первой же повстречавшейся мне гостинице, разве было бы мне доступно то счастье, которое я вкушаю здесь?»
– Это как раз подкрепляет мою точку зрения! – воскликнула Джиллиан с торжеством. – Никто не станет восторгаться таким героем. Женщин он ценит немногим больше, чем отдых на постоялом дворе. С таким же успехом он может сказать, что миссис Ловейт – для него не более чем женщина, с которой он разделяет постель, – сказала Джиллиан и покраснела.
Мистер Спенсер смотрел на нее сверху вниз серо-синими глазами и явно потешался.
– Это всего лишь фигура речи, мисс Питен-Адамс, для характеристики персонажа.
Но спина Джиллиан выпрямилась и оцепенела. Она не собиралась проявлять снисходительность к этому человеку, который на практике показал, что он еще хуже Дориманта. Будучи распутником, он все же не претендует на то, чтобы к нему относились как к профессору теологии.
– Бывает ли, что женщина для мужчины нечто большее, чем временное прибежище, чем гостиница или постоялый двор? – вопрошала она, глядя ему в глаза. – Ваш пол принимает решение жениться не с большей осмотрительностью, чем поехать лечиться на воды. Вы отваживаетесь на это с равнодушием и одновременно беззаботностью.
На его лице появилась слабая кривоватая улыбка, способная смягчить женщину, готовую проявить милосердие.
– Мы относимся к браку совсем по-иному, мисс Питен-Адамс. Брак представляется мне одним из самых загадочных и волнующих состояний.
– Почему, ради всего святого, вы это говорите? – спросила Джиллиан с искренним удивлением.
– Любовь может оказаться скоротечной. Но, вступив в брак, мужчина и женщина связаны накрепко, чтобы жить друг для друга, а не ради удовольствия.
– Но Доримант, будучи женатым, все равно станет жить ради наслаждения, – упорствовала Джиллиан. Но сердце ее почему-то забилось очень быстро.
– Возможно, это и так, – сказал мистер Спенсер задумчиво. – Но, думаю, Харриет приручит его. А вы так не считаете?
– Скорее, она будет терпимой к нему, а это нечто, отличное от приручения.
– Если привести ее слова точно, то она сказала, что научится выносить общество мужа.
– Такова судьба многих женщин.
По какой-то причине все, о чем могла думать Джиллиан, – это насколько пуста библиотека и каким тихим казался огромный дом, в центре которого они находились. Будто во всем здании были только они двое. Глаза мистера Спенсера казались такими задумчивыми. И ее приводило в трепет то, что все его внимание было обращено на нее.
– И вы в это верите? – Он казался явно заинтригованным.
– Как можно любить подобное создание? – спросила Джиллиан, впервые в жизни выражая столь откровенное мнение. Никогда прежде она не изрекала такой горькой правды. – Вы должны простить мне критику вашего пола, сэр, но мужчины – диктаторы, к тому же частенько бывают занудами и почти всегда непостоянны, как мы заметили в начале нашей беседы. Они…
И тут вдруг ей в голову внезапно пришла встревожившая ее мысль, что он – плод незаконного союза, адюльтера и, возможно, эта тема ранит его чувства.
Но он не выглядел уязвленным или униженным.
– Они? – подсказал он.
– Думаю, это неподходящая тема для беседы, – уклонилась от разговора Джиллиан. – Вы должны меня извинить.
Она снова вернулась к работе и с раздражением заметила, что ее пальцы слегка дрожат.
– Хотя я и не слишком увлечен пьесой, в ней есть одна очаровательная сцена между Харриет и молодым Беллером, – сказал мистер Спенсер.
– Это когда она наставляет его, как надо ухаживать?
– Когда вы улыбаетесь, у вас на щеках появляются ямочки, – проговорил мистер Спенсер, и его лицо приняло выражение, близкое к ужасу.
«О Господи!» – подумала Джиллиан сердито. Ему не надо вести себя так, будто она недосягаема для чувств, при условии, что ни одна женщина в доме, кроме нее, таковой не является.
Он прочистил горло.
– Простите, что не подумал об этом раньше, но нет ли опасности, что ваша репутация пострадает от того, что вы остались здесь со мной наедине? Не позвать ли вашу горничную, или вашу матушку, или кого-нибудь еще побыть с нами?
– Моя матушка на редкость разумная женщина, – ответила Джиллиан. – Мой опыт убеждает, что вопрос о скомпрометированной девице и ее пострадавшей репутации возникает тогда, когда молодая женщина пылко стремится к замужеству. Уверяю вас, что я не имею ни малейшего желания или нужды силой вовлекать мужчину в брак.